– Авенида-де-лос-Муэртос успешно занята русским миротворческим контингентом, введенным для подавления беспорядков, в ходе которых имперский посол, светлейший князь Кирилл Прокофьевич, был убит, а защищавший его третий секретарь посольства тяжело ранен… Деспот Дрендо скрылся, объявлен розыск. Порядок в стране будет восстановлен, а власть передана местному правительству…
Вырубаюсь.
…Есть погоны или нет?
Слышу голоса.
– …будет жить? – молодая женщина.
– Пока точно сказать нельзя, Ваше Величество. Запреградная травма, заражение, обширные ожоги… – знакомый голос врача.
– Золотце мое, да не волнуйтесь вы так…
– Увяньте, Владимир Конрадович. Я до сих пор на вас зла. Что вы натворили? Доктор… Павел Исаакович, если не ошибаюсь, можно его увидеть?
– Боюсь, сейчас вам будет неприятно смотреть… – голос врача неуверенно дрожит; он не привык возражать венценосным особам.
– Неважно. Я должна…
…Буду жить. Я знаю. Мне обещали. А еще она пришла навестить меня. После такого – можно и в тюрьму.
Хотя Шталь-то вроде на свободе. Пока что.
Коли так – дублера точно не было. Дело наверняка копают вдоль и поперек, невзирая на звания и былые заслуги. Значит, все случившееся – мой недосмотр, моя вина. Проморгал Терезу.
Вырубаюсь. Жаль.
Утро. Вижу очень отчетливо. Выздоравливаю.
Смотрю на китель.
Просвет один, но куда делись звезды? Или слепнуть начал? Погоны-то вот, не сорваны.
Присматриваюсь. Нет звезд.
Не штаб-ротмистр. Просто ротмистр. Повышение.
За заваленную операцию и чуть не свершившуюся госизмену.
Понимаю: лучше уже не будет. Легче? Никогда.
Не вырубаюсь. Не могу спрятаться в уютное беспамятство. Права не имею.
…А хотелось бы.
Буду жить. В конце концов, иногда самая суть дела в том, чтобы не дать воли тому дракону, что проклюнулся в тебе. Почувствовать его – и быть готовым выйти с ним на бой, чтобы убить его или погибнуть самому. Каждый день. Каждый час. Пока не одолеешь зверюгу или она не доконает тебя.
Что это значит? Развернуться спиной к геенне огненной, прожорливой и тупой твари, что иногда воцаряется в душе каждого из нас, – и прыгнуть в небо. Не думая и не гадая.
Иначе – надежды нет. А без надежды – чего стоит жизнь?
Интерлюдия
1. Письма с границы между светом и тенью, продолжение
Я сижу в тесной рубке боевого модуля в недрах затерянного в Пустоте камня. На часах комма остаётся всё меньше и меньше времени. Ждать, наблюдая, как собственный разум разваливается на кусочки – всё, что мне осталось.
То еще развлечение.
Как там было в старых стихах? «Какая роль здесь положена мне? Для тех, кто придет ко мне – чайник держать на огне. И молча писать письма с границы между светом и тенью».