— Здорово, — сказала Вероника. Она невольно все посматривала на фотографию отца. Он выглядел радостным, но глаза, как всегда, были печальными.
— Кстати, Бранко, — сказала она, когда уже собралась уходить. — Вы знакомы с Челлем-Оке Ульсоном, по прозвищу Сейлор? — Вопрос она задала по наитию, сама не зная, какого ответа ждет.
— Конечно. Сейлор был здесь завсегдатаем, пока не свихнулся. Его вытеснили из кабака… — Бранко махнул рукой, словно собственный рассказ ему не нравился.
— Вытеснили?
— Да, или как сказать это правильно? — Он щелкнул пальцами, подыскивая верное слово. — Его перестали замечать, вот. Никто не хотел с ним пить. Сейлор говорил, ему плевали в пиво.
— Из-за того, что он знался с Томми Роотом?
— Наверняка. — Бранко покривился. — Люди здесь злопамятные. Плохо это. Жизнь слишком короткая. Если твой отец ничего не имеет против Сейлора, то я и подавно.
— Мой отец?
Вероника заметила, что Лидия тихонько потянула Бранко за рукав, но тот не дал себя сбить.
— Эббе и Сейлор приятельствовали. Иногда выпивали по стаканчику. Вот, смотри. — Бранко подошел к той самой фотографии на стене и указал на человека, сидевшего рядом с отцом. — Это Сейлор.
Дом престарелых располагался в восточном конце поселка, недалеко от церкви. Вероника в последний раз была здесь еще при жизни дедушки с отцовской стороны. Лет пятнадцать назад или больше — да какая, собственно, разница? Сейчас надо подумать о другом. Распечатка так и оставалась в заднем кармане. Вероника сунула туда руку, осторожно коснулась бумаги.
В доме престарелых над серым линолеумом разливался запах кофе. Жесткая, тяжеловесная на вид деревянная мебель стояла в коридорах там, где они чуть расширялись. Как и картины из крестьянской усадьбы, висевшие на стенах, она попала сюда из прошлой жизни. Мало кому нужные, неуклюжие вещи из другого времени. Так можно сказать и про Сейлора.
Уже по тону медсестры Вероника поняла, что Сейлора здесь не особенно любят. Он сидел за закрытой дверью у себя в комнате, в инвалидном кресле; на коленях — плед, хотя было не меньше двадцати пяти градусов тепла. Иссохшее, согнутое тело. Нос и щеки покрыты сеточкой лопнувших кровеносных сосудов — узор, отлично знакомый Веронике: она видела такое у алкоголиков, приходивших на групповую психотерапию.
— Вот и к тебе гости, Челль-Оке. Здорово, да?
Медсестра Мария — школьная подружка. Имя Вероника вспомнила, только украдкой взглянув на бейдж, но в лицо узнала сразу же. Мария, кажется, согласилась считать, что Сейлор — давний приятель отца Вероники, хотя во взгляде у нее проскальзывало сомнение.