От кузнечного молота, колотившего в груди, стало почти больно; прежде чем взяться за крышку, Вероника заставила себя пару секунд постоять, упершись руками в колени, чтобы подавить тошноту. Стоя так, она заметила на земле рядом с бетонным основанием обломки большого замка, который явно висел когда-то в петлях на крышке. Вероника подняла железки. Скоба замка была косо срезана — скорее всего, болторезными кусачками. Косой срез, как и весь замок, основательно заржавел. Замок наверняка пролежал тут много лет.
Вероника выпрямилась, глубоко вдохнула и попыталась поднять крышку. Тяжелая, сантиметров в десять толщиной, она со второй попытки подалась и повернулась на сухо скрипнувших петлях.
Кессон оказался почти пустым, и Вероника выдохнула. Внутри он был обшит досками. Вдоль одной стенки тянулись полка — на ней стоял баллончик с оружейным маслом.
Ясно. Значит, именно здесь Роот и Сейлор хранили свои браконьерские ружья. Винтовки с глушителем, на которые у них не имелось лицензий и которые они не решались держать дома.
На дне кессона что-то поблескивало. Между досок пола застряла латунная гильза. Вероника свесилась над краем, потянулась и выкрутила гильзу, причем ей ненароком удалось еще и вытащить несколько досок.
Под ними открылось пространство. Вероника рассмотрела какой-то темный четырехугольник и еще немного нагнулась. Ноги болтались в воздухе, и в какой-то момент она едва не сверзилась прямо в кессон, носом вперед. Снова обретя равновесие, она отодрала еще несколько досок и потянулась к непонятному предмету. Зеленая жестяная шкатулка, с книжку величиной. Вероника дернула ее к себе и выползла из кессона.
Шкатулка оказалась легкой; повертев ее, Вероника обнаружила, что она незаперта, и открыла крышку. Пусто. Разочарование было столь велико, что сначала Веронике захотелось зашвырнуть находку в ближайшие кусты. Но вдруг она заметила, что к шву на дне шкатулки что-то пристало. Какая-то белая бумажка. Вероника осторожно вытащила ее. Бумажка была сложена треугольным кармашком; пытаясь разорвать его, Вероника поняла: внутри что-то есть. Что-то очень тонкое, светлое, едва видное, что-то, от чего в груди у Вероники мгновенно открылась трещина, в которую хлынула ледяная вода.
Три коротких светлых волоска.
Когда она вернулась на волок, где оставила машину, было уже около семи вечера. Одежда и обувь так и не просохли и воняли шахтовой водой, но Веронику согревала мысль, что она выбралась из расщелины живой, да и само блуждание по лесу заставило кровь быстрее бежать по жилам.