Посреди письменного стола стоял еще один домик из «лего». Незаконченный. Вокруг рассыпаны несколько деталей — как будто ждут, когда хозяин комнаты вернется и пристроит их на нужные места. Возле домика — ваза с одной-единственной белой розой. Наверняка с куста, под которым папа прибирал в субботу, когда она приехала. Красивая свежая роза. Вероника наклонилась и понюхала цветок. Пошевелила детальки, приподняла домик, поставила на место. Перешла к проигрывателю. Давным-давно он тоже принадлежал ей, она получила его в подарок на Рождество от мамы с папой. Когда она потом перебралась в комнату Маттиаса, у того уже был настоящий стереопроигрыватель, купленный на деньги, которые Маттиас заработал летом в скобяном магазине, так что портативный проигрыватель остался здесь, у Билли.
Вероника подняла рычажок. Раздался щелчок, и пластинка завертелась. Через пару мгновений она набрала положенные тридцать три оборота в минуту. Вероника опустила иглу на винил, услышала скрежет в динамиках. Как же хорошо она помнила эту сказку — узнала сразу, по голосу рассказчика. «Мышонок и другие жители леса Елки-на-Горке».
Она села на кровать и стала слушать историю про зверят, удивляясь, что до сих пор помнит наизусть чуть не каждую реплику, хотя не слышала этой пластинки с самого детства. Они с мамой лежали на этой вот кровати и вместе слушали сказку.
Ты мой мышонок, Вера. Мой мышонок.
Трещина в груди открылась, стала черной прорубью. Вероника легла, зарылась головой в подушку. Та пахла не только стиральным порошком, но и Билли, и мамой.
Вероника не плакала, узнав, что мама умерла, не плакала и на похоронах, хотя там плакали все, даже дядя Харальд. Но запахи подушки, детская сказка на исцарапанной пластинке и эта печальная комната, которая тихо ждала маленького мальчика, сломали какую-то преграду.
Вероника рыдала так, что ее всю трясло. Рассказчик продолжал историю про лес Елки-на-Горке, а когда Вероника проплакалась и слезы сменились парализующей слабостью, игла дошла до последней дорожки. До «Колыбельной Мышонка» — ее любимой песенки.
Она закрыла глаза, вслушиваясь в знакомую мелодию. На миг ей снова стало пять лет. Ей приснился страшный сон, она проснулась перепуганная. Мама здесь. Лежит рядом и что-то шепчет ей на ухо. Заставляет кошмар поблекнуть.
Засыпай, малышка, серенькая мышка. Укрываем хвостик, сны придут к нам в гости.
Она чувствовала на шее мамино дыхание. Тепло ее тела, запах ее духов. Вероника свернулась калачиком, слушая дальше.
Спят и совы, и коты, засыпай, малыш, и ты.
Она хотела сказать маме, что та не мешает. Что пусть остается, сколько хочет. Но песенка была короткой, длилась всего минуту, и вот звукосниматель уже добрался до последней строчки. До слова, за которым в темноту всегда снова вползали страшные сны. Вероника зажмурилась, шепча слова.