Первым ее порывом было выбежать, завести пикап и отправиться за помощью. Но тут откуда ни возьмись явилась злость. Чулан под лестницей был всего в нескольких метрах. Четыре беззвучных шага босиком. Чутко прислушиваясь к звукам сверху, Вероника просунула руку в тайник. Дробовик стоял там, где она его оставила. Вероника взяла его, осторожно приблизилась к лестнице. Прижалась щекой к прикладу и направила стволы на верхний этаж. Различила тихое поскрипывание половиц. Незваный гость еще там, и бежать ему некуда.
Палец скользнул к предохранителю. Потом Вероника тихо пошла вверх по лестнице, ступенька за ступенькой. Перешагнула пятую и седьмую — знала, что они скрипят. На какое-то мгновение она снова стала подростком. Тихо и опасливо она кралась к себе в комнату, чтобы утром с честным видом соврать отцу, отвечая на вопрос, во сколько она вернулась домой. Ложь, которая важна для них обоих, хотя и по разным причинам.
На полпути она снова услышала тот же звук. Тихо скрипнула половица под чьей-то осторожной ногой. Звук шел сверху и справа. Сердце тяжело билось, но Веронике больше не было страшно.
Наверху она остановилась. Медленно повела дробовиком. Взгляд на мушке, большой палец на предохранителе, указательный — на спусковом крючке. На втором этаже было темнее; глаза привыкли не сразу, но Вероника наконец различила, что в замок маминой комнаты вставлен ключ, а дверь туда приоткрыта.
Вероника осторожно двинулась вперед. Из комнаты донеслись новые звуки. Вероника опять остановилась, прислушалась. Различила чье-то тяжелое дыхание, шорох ткани о ткань. Скрип выдвигаемых ящиков. Кто-то рылся в вещах. Держа дробовик в правой руке, Вероника осторожно толкнула дверь левой.
Луна светила прямо в окно, заливая комнату серебряным светом. Воздух полнился ароматом роз, маминых духов, и на короткий миг Вероника забылась, окунулась в прошлое.
Все было так, как она помнила. Двуспальная кровать с покрывалом в цветочек, рядом — туалетный столик с зеркалом и пуфиком. На стене над маминым маленьким секретером висела фотография. Мама смотрит в объектив и, наверное, улыбается, но лунный свет в комнате искажает ее лицо, делая его бесконечно печальным.
Мужчина в комнате так увлекся, что не услышал, как вошла Вероника. На нем были перчатки, на голове — низко надвинутая шапочка. Повернувшись спиной к двери, он склонился над туалетным столиком и рылся в маминых украшениях. Вероника прицелилась, сняла ружье с предохранителя.
— Не двигаться! Иначе снесу тебе голову!
Мужчина вздрогнул. Он поднял руки и медленно обернулся, несмотря на предупреждение. Вероника согнула палец на спусковом крючке. Пульс грохотал в барабанных перепонках.