Ей снился скрип дверки гардероба в ее комнате, той, что через несколько лет стала комнатой Билли. Дверка медленно открывается. Когти с сухим звуком царапают пол. Носы нюхают воздух: где малыш?
Она натягивает одеяло на голову, кричит, пока не кончается воздух, голова кружится: не хватает кислорода. Кто-то стаскивает с нее одеяло. Это мама. Дверца гардероба закрыта, на короткий миг все становится хорошо. Она бросается в мамины объятия, утыкается носом в мамину шею, обнимает, насколько хватает силы детских ручек. Но тут она замечает седые пряди в длинных русых волосах, встречает отсутствующий взгляд и чувствует запах лекарств, сигаретного дыма и больницы. Это мама после исчезновения Билли.
Мама ничего не говорит. В ее снах она почти всегда молчит. Только гладит ее по щеке и смотрит на нее взглядом, выражающим одновременно разочарование и печаль. Словно это Вероника предала мать, заставила ее скорбеть, а не наоборот. Слова обжигают горло, но, как всегда, выходят наружу, лишь когда сон начинает рассеиваться.
Я старалась изо всех сил. Я искала его везде, но не нашла.
Я не виновата.
Я люблю тебя.
И последнее — вопрос. Вопрос, который задают себе все участники ее группы.
Почему?
Когда Вероника проснулась, в машине стояла жара, как в печке. Чтобы избавиться от запаха разогретого пластика, она опустила окошко еще на несколько сантиметров, но снаружи было почти безветренно — такое уж выдалось лето. Воздух дрожал над асфальтом, а по ту сторону улицы, у фасада серой коробки — Общественного центра — высились бурые сорняки. Была пятница, время близилось к пяти часам, и все же до сумерек, когда жара хоть немного спадет, оставалось еще долго. Вероника поерзала, стараясь стряхнуть остатки сна. Дремота длилась всего несколько минут, но одежда успела приклеиться к сиденью.
Вероника припомнила сон. Слегка улыбнулась. Зачем вообще дядя Харальд рассказывал эти страшные сказки? Какое удовольствие получал он от того, что пугал маленьких детей? Интересно, рассказывал ли он те же сказки Билли, когда они с Маттиасом выросли из них. Рассказывает ли он их собственному сыну теперь, когда на старости лет стал отцом.
Может, Тимоти тоже просыпается в слезах и мама утешает его.
Она потянулась за бутылкой, зажатой между сиденьями, глотнула тепловатой воды и увидела, как участники пятничной группы один за другим появляются у дверей. Эльса с жемчужинами печали, Миа с умершим мужем и пенсионер Стуре с зачесом. Блондин, называвший себя Исаком, пока не показался.
Последние дни стали пыткой. Чем только Вероника не занималась, чтобы убить время! Кино, пробежки, телевизор; спортзал она посещала так усердно, что теперь у нее ныли мышцы. И все-таки она не удержалась и приехала.