Она быстро поняла, что Маттиас с отцом ужинают вместе довольно часто, и только вдвоем. Может, Маттиас иногда даже ночует здесь. Это объясняло бы свернутый военный спальный мешок на верхнем ярусе их старой кровати.
Они ужинали на кухне за большим дубовым столом, где места хватило бы на шестерых. И все же они теснились на одном конце, словно вцепившись друг в друга и любой ценой желая избежать пустоты. Над лампой покачивалась спираль мухоловки. Вроде бы новая — наверное, единственное, что время от времени менялось в этом доме. Покрытый пятнами деревянный пол, тряпочный коврик, пожелтевшие обои, кухонные шкафчики, которые давно следовало покрасить — все так похоже на себя. Муха, которая днем пыталась вылететь в окно, теперь увязла в буром клее мухоловки. Во всяком случае, Вероника решила, что это та самая муха. Зелено-черная и уже не дергается.
На полпути к кофе Вероника передумала. Может, это предложенный отцом коньяк придал ей духу.
— Мне приснилась мама, — начала она, ощущая напряжение в горле.
— Вот как. — В голосе отца, как всегда, слышались выжидательные нотки.
— Я обычно говорю о ней, когда веду группу. Терапия горя. И у нас там есть один человек, лет двадцати пяти. Светлые волосы, голубые глаза.
— Вера… — Маттиас сердито посмотрел на нее, но она отвела взгляд.
— Этот мужчина называет себя Исаком. И рассказывает про себя. Детские воспоминания. Пропавший без вести пятилетний мальчик, сад с шалашом, дуплистый вяз…
Отец поднял глаза. Взгляд сразу стал острее: отец насторожился.
— И все похоже на правду. А потом я увидела вот это.
Она потянулась к заднему карману, чувствуя, как горят щеки.
— Слушай, Вера…
Теперь Маттиас явно рассердился не на шутку, но горячая кровь бежала быстро, и Вероника не дала остановить себя.
— Вот! — Она торжествующе выложила на стол фоторобот. Подождала, пока оба прочитают текст и поймут, что представляет собой изображение.
— Этот парень, Исак, выглядит вот так. Почти один в один. Так выглядел бы сейчас Билли.
Воцарилось молчание. Отец вынул из нагрудного кармана очки, пододвинул изображение к себе. Вероника старалась не смотреть Маттиасу в глаза. Сердце колотилось о ребра. Вероника не отрываясь глядела на отцовское лицо, ожидая реакции. Пыталась представить себе, какой она будет. Радость, слезы, печаль, гнев? Но ничего не произошло.
Веронике казалось, что прошла целая вечность; на самом деле отец отодвинул от себя фоторобот всего через пару секунд.
— Это не твой младший брат, — сказал он вдруг так жестко, что вздрогнула не только Вероника, но и Маттиас. — Билли не вернется, Вера. Я давно смирился с этим. И думал, что ты тоже смирилась.