Его накрыло — шесть дней и шесть ночей он, не смыкая глаз, наблюдал за номером 208. Ему стали мерещиться чудовища. Перед глазами плыли черные точки.
На седьмой день полил дождь. Агент остался на посту, хотя его смена закончилась.
Повезло. Агент отлучился — отправился в номер 63 в сопровождении «девушки по вызову».
Литтел рванулся к номеру 208, подобрал отмычку к замку, заперся изнутри и обшарил номер. Нашел расшифровки аудиозаписей. Просмотрел те, что были сделаны в середине марта, и вот что обнаружил.
15 и 16 марта. Расшифровки разговоров трех человек. Бобби, Пол Горвиц и один неизвестный. Бобби не стеснялся в выражениях и много говорил. Бобби обличал мафию.
Просмотрев журнал учета рассылок — на предмет записей от тех же дат, — Литтел обнаружил, что 20 марта копии этой расшифровки были переданы мафиози. Карлосу, Мо Д., Джону Росселли, Санто Т. и Сэму Джи.
Все случилось этим утром. Двенадцать часов назад.
Он отследил маршрут передвижений Бобби. Отправился на юг, в Сан-Диего. Позвонил в тамошнее отделение ФБР. Агент-командир повесил трубку. Тогда он позвонил в тамошнее полицейское управление и рассказал всю историю. Принявший звонок сержант крепко рассердился. Заорал и отрезал: «Ваше имя в списке». И швырнул трубку на рычаг.
Тогда он поехал прямиком на митинг. Приехал раньше намеченного времени и увидел техников, монтировавших колонки. Литтел попытался заговорить с ними и с наблюдавшими членами предвыборного штаба. И вновь получил от ворот поворот. Ушел, а потом вернулся. Но толпа поглотила его.
Литтел смотрел на Бобби и махал руками: умоляю, посмотри на меня! Бобби разглагольствовал, энергично жестикулировал. Его любви хватало на всех собравшихся. Он подпускал избирателей очень близко — как только возможно.
Литтел махал руками. Тут что-то кольнуло его — иголка, булавка или сучок. Мгновенно закружилась голова — БАЦ — и он увидел Фреда Оташа, то-о-о-ощего…
118.
(Лас-Вегас, 4 июня 1968 года)
Бесшабашная Дженис — как же ее иссушила болезнь.
В черных волосах появились седые пряди, волосы утратили прежний блеск. Морщины и болезненная худоба.
Уэйн вошел в номер. Дженис заперла дверь. Уэйн обнял ее — ощутил ребра и пустоты. Прежде упругая грудь стала дряблой.
Дженис высвободилась из его объятий. Он взял ее руки в свои.
— Ну, учитывая обстоятельства, выглядишь очень даже.
— Я не собираюсь пудриться и румяниться. Я еще живая!
— Не надо так говорить.
— Уж позволь мне. Ты — мой первый кавалер после того, как Уорд меня покинул.
Уэйн улыбнулся:
— А ты — моя первая партнерша. Самая первая.
Дженис улыбнулась в ответ: