— В общем, так, — говорю, — будет тебе твоя Красная Кнопка, только когда солнце зайдет и работать не сможем. Все равно туда раньше являться смысла нет, — и опять язык прикусываю, так как почти все Умнику и сказал, но тот, похоже, меня не дослушал, за тележку схватился и к жерлу утилизатора побежал, вонючие дымные кучи отрыжки огибая.
Вот ведь дурак я мусорный, не воспринимал Умника всерьез. Ну, покажу ему Красную Кнопку, ну, увидит он ее, может, даже обнюхает, оближет — кто его знает, чудилу, а потом и новый день наступит, он еще чего-нибудь в старой книжке вычитает, на что посмотреть захочет.
И пойдет у нас работенка! Загляденье. Прям как сейчас. Я и не заметил, как мы до того места добрались, куда я и забыл, когда добирался. Мусорища — во! У меня аж совок и метла задрожали от предвкушения. Не смотри, что пропылились мы так, хоть в музей вместо статуй, зато любо дорого на нашу работенку посмотреть.
Но Умник… Он же без дела работать не может. Ему еще и болтать надо. Принялся он, значит, мне — мне! — про город рассказывать. Байки, значит, травить. Причем байки-то все сплошь сказанные — пересказанные, от Башки наверняка и услышанные. Про то, что раньше города другими были. На месте, то есть, города стояли и никуда не двигались.
— Как же, — спрашиваю для поддержания разговора, — люди в них попадали?
— Люди в них, дяденька, не попадали, — отвечает. — Люди их сами и строили.
— Ну-ну, — отвечаю. — Вот ты наверняка все книжки про города прочел?
— Не все, дяденька, — скромничает наш Умник. — Но многие прочитал, да.
— Если бы в шары не гонял, все бы осилил, — вроде как подкалываю.
— Я шарики запускаю, чтобы быстрее считать научиться, — и глазом не моргнет.
Ну, ладно, продолжаю:
— И что в этих твоих книжках написано?
— Много чего, — говорит, не понимает — к чему я клоню.
— Ну, например, написано там как города росли?
— Да, дяденька, написано.
— Вот, — торжествую, — а ты мне говоришь — люди их строили! Росли города, понимаешь? Росли!
Положил я его на лопатки. Победу, значит, одержал. Он, понятное дело, не сдается. Мямлит, что это какая-то там метафора, начинает про бульдозеры рассказывать, подъемные краны. Заслушаешься!
Мы в этом городе испокон живем. Не упомнить — когда в него попали. Я и сам смутно припоминаю, что мы в те времена в каком-то другом месте жили. Деревья там были, как в сквере. Только большой сквер, огромный. А однажды заснули, проснулись — кругом город и стена. Только я о том помалкиваю. Потому как Башка не одобряет, когда кто-то прошлое поминает. И повторяет: «Человек был дик и зол, пока город его к себе не взял, не приютил, за что городу мы навечно обязаны». А Башка он потому и голова города, что никакой Умник с ним не сравнится.