А потом стюард принёс мороженое и листок бумаги, чтобы я написала заявление о вступлении в общество чистых тарелок. Я написала.
— Надо же, — стюард покачал головой, — ни одной ошибки, товарищ Софья. Кто тебя научил так красиво писать? Мама, наверное?
— Я сама научилась, — сказала я. — Мне мама книжку по чистописанию дала, я и научилась.
— Неужели? — стюард посмотрел на маму.
— Сама, сама научилась, — сказала мама.
— Тогда с ещё большим удовольствием принимаю вас в наши ряды, — и написал что-то на бумаге.
Я прочитала: «Надо принять».
Как мы прилетели в Арктанию
Я заснула. А проснулась оттого, что мама меня будила.
— Просыпайся, засоня! Подлетаем.
И я стала смотреть в окно. Океана не видно. Видна земля. И город. Точно такой, как по стереовизору показывают. И на картинках. И не такой, как наш посёлок. Купола в городе больше, чем у нас. И они не круглые, гладкие, а будто из кусочков составлены. Федя сказал, так специально сделано. Для крепости.
Мне сначала показалось, что они зелёные, ну, то есть, стекло куполов. А они оказались прозрачными. Вся зелень — внутри. Много зелени. Целый лес. И трава. И ещё дороги. По ним люди ходят, машины ездят. Не такие, как у нас, а на колёсах.
— Это Арктания, — сказала мама. — Столица Арктики. Здесь зоопарк есть.
— Хочу в зоопарк! — сказала я.
— Обязательно сходим. Поселимся в гостинице и пойдём. А потом поедем дальше.
— На дирижабле? — спросила я.
— Нет. На поезде. Видишь? — показала мама.
Сначала я не поняла, куда она показывает, а потом увидела — от города в разные стороны тонкие нитки. Будто кто-то их привязал и натянул. А по ниткам длинные гусеницы ползут. Ну, то есть, не живые, конечно. А металлические.
— Вот на таком и поедем, — сказала мама. — Вмиг домчимся.
На аэродроме много дирижаблей. Разного размера. Наш — самый маленький. А мне казался огромным! Федя сказал, это потому, что наш дирижабль обслуживает местные линии. А есть такие, которые летают в другие страны. И грузы перевозят.
Из дирижабля выходить не надо. Садишься в лифт и спускаешься. А там — аэропорт. И люди. Я столько сразу не видела. Поэтому одной рукой за маму схватилась, а другой за Федю. Чтобы не потеряться.
Люди сидели в креслах и на полу. Многие играли на гитарах и пели. Я остановилась послушать. Пели про яростный стройотряд. Но не успела дослушать до конца и понять — почему стройотряд такой яростный. Мама потянула дальше. Она сказала, это — комсомольский призыв. То есть те, кто специально приехал осваивать Арктику. Когда она была в их возрасте, они ездили на целину и строительство каналов по переброске сибирских рек в южные пустыни. А теперь все на север едут.