Это был стандартный купольный город. Точнее, не город, а поселок горнодобытчиков, но, как и многие подобные стройки, заброшенный на той стадии, когда дело оставалось за малым — завезти сюда работников с семьями. К куполу присоединялись огромные трубы нагнетателей от стоящей поблизости ТЭЦ, но винты в них не вращались. Дома, раскрашенные в радужное разноцветье, казались отсюда, от станции, детскими кубиками.
Арехину показалось, что он видит тонкую струйку дыма, которая поднималась с центральной площади, но даже на максимальном увеличении не удавалось рассмотреть более подробно — за годы разрухи купол загрязнился, помутнел.
— Готовы? — Арехин оглянулся на Таманского и Блинчикова. — Тогда пошли.
Они миновали распахнутые настежь шлюзовые ворота, и по прямой, как стрела, улице вышли на площадь. Поселок выглядел пряничным городком в шарике с протухшей и помутневшей водой. Невольно хотелось протереть френелевские линзы и прибавить изображению резкости.
— Чумов нет, — сказал Таманский.
Арехин подошел к дымящейся печке, которую кто-то выволок из дома и поставил здесь. В баллоне еще хватало газа.
— А з-зачем з-здесь печка? — спросил Блинчиков.
— Купол обогревают, — не моргнув глазом сказал Таманский.
— Да ну, — усомнился Блинчиков. — Они же д-должны п-понимать…
Арехин поднял руку, и Таманский тут же зажал ладонью рот Блинчикова.
— Ти-ше, — произнес он одними губами.
Арехин показал на ближайший дом. Таманский кивнул и потянул за собой Блинчикова.
Два пальца и один. Второй подъезд и первый этаж. Молодец, командир, что-то услышал. Вот он, Таманский, ничего не услышал. И стажер ничего не услышал. А должны — слухачи у всех нацеплены. Но слухач — это как автомат, уметь стрелять — одно, а вот стрелять метко — совсем другое. Ага, вот и он, кажется, что-то расслышал. Из-за этой двери? Вроде бы. А если минировано? Нет. Растяжек не видно… что же ты так топаешь, стажер, хвостом тя по голове… входим… как по писаному. Один осматривает, другие страхуют… что это? Вот черт! Вот черт!
Блинчикова тошнило. Громко. С вывертом. Не раз и не два. Но ни Арехин, ни Таманский ничего ему не говорили. Они смотрели.
— Паша, это что же такое?
Арехин не ответил, наклонился над трупом. Точнее, не трупом. Нарезкой трупа. И не одного.
Такое только в боевиках увидишь, мелькнуло у Таманского. Резня бензопилой. Но тут не бензопилой орудовали, а чем-то более аккуратным, хотя результат такой же — где рука, а где нога…
Арехин поскоблил пальцем пол, встал, протиснулся вдоль стен, стараясь не наступать на тела, что-то выискивая.