– У вас нет новых сообщений, – деревянным голосом возвестил автоответчик после того, как Зиг нажал кнопку.
Как и вчера. И позавчера тоже.
Через две минуты хозяин дома сидел во дворе с традиционной бутылкой пива в руке.
– Как вы сегодня вечером, дамы?
– М-м-м-м-м-м, – пропели пчелы.
Зиг открыл крышку улья и добавил корм – кашицу из сахара и воды, которую называл «пчелкин кекс».
Сев в любимый ржавый шезлонг, он отложил пальто в сторону. Последнюю пару вечеров погода сменила гнев на милость – пока еще всего тринадцать градусов, однако Зиг намеревался сполна воспользоваться передышкой после заморозков.
– Кстати, сегодня прислали нового Кэндимена, – сообщил Зиг пчелам, в чьем доме – и на входе в него – кипела жизнь. «Пчелкины кексы» всегда вызывали радостный ажиотаж. – «Твиксов» больше нет, зато есть новые «M&M» с карамелью. Вы представляете? «Твиксов» нет! Кощунство! Чем можно объяснить столь неграмотное решение?
– М-м-м-м-м-м, – прогудели пчелы.
– Согласен. Предвзятость на почве культуры. Как в случае с тестом на проверку академических знаний, – сказал Зиг, отхлебывая пиво и облизывая губы.
Он еще минут двадцать провел в шезлонге, потягивая пиво и наслаждаясь концертом пчелиного оркестра. Небо осветил лунный серп, в воздухе кружилась одинокая заблудшая пчела, выписывая неровные восьмерки и временами натыкаясь на деревянный забор. Охранница? Нет, эта крупнее, с длинным телом. Сборщица. Их первыми высылают из улья, потому что они всегда находят дорогу назад.
Зиг понаблюдал за пчелой, описывающей кривые мертвые петли и бьющейся о забор, как пьяная или беглянка. Если подумать – странно выходит. Сборщицы – самые старые члены роя, они массой гибнут каждый сезон, однако ни перед чем не останавливаются.
Пройдет еще несколько месяцев, появятся первые цветки, сбор нектара начнется всерьез, тысячи пчел будут летать на расстояния до четырех миль, чтобы накормить улей.
Сборщицы упрямы. Зиг сотни раз, возвращаясь домой, находил кувыркающуюся в траве пчелу, под завязку нагруженную пыльцой и нектаром, отчаянно пытающуюся добраться до улья. Удивительные создания, беззаветно преданные своему делу.
И все же, несмотря на десятилетия активного изучения поведения сборщиц, ученые не могли ответить на один вопрос – где они умирают? Каждый день сборщицы покидают улей, чтобы вернуться обратно. Из дома – домой. Из дома – домой. Однако по неизвестной причине девяносто девять процентов из них заканчивают жизнь вне улья. Это не случайность. Это характерная черта, инстинкт, закон природы.
Многие годы Зиг, как и ученые, полагал: это делается для защиты роя от болезней и заразы. Или по закону Дарвина слабым сборщицам доставало сил, чтобы улететь, но не хватало на обратную дорогу. Но в этот вечер, сидя в шезлонге и наблюдая за бесполезными кульбитами одинокой пчелы, он невольно представил себе, что своим крохотным разумом она чуяла, что ее ждет, что конец близок. Улетая в последний раз, уже не надеясь принести пользу своему улью, пчела решила, что у нее еще есть шанс – малюсенький шанс – отправиться в последнее приключение.