«Дон-дон-динь-динь-дилинь», – зазвонил дверной звонок. В первые дни после приезда Ноле нравилась мелодия звонка. Она имитировала «Желтую розу Техаса», хотя девочка никогда не слышала эту песню.
– Ну, пожалуйста… – клянчила Нола.
Уолтер сгреб ее в охапку и отнес из кухни в гостиную. Нола хваталась за стулья, телефонный шнур – все, что попадалось под руку. Барб, хлюпая носом, шла за следом, помогая отдирать руки Нолы от порога.
– Мама, прошу тебя, не отдавай меня в интернат! Не отдавай!
Нола выкрикивала эти слова снова и снова. Не отдавайте меня в интернат.
Но ее отдали не в интернат.
Ее отдали ему.
Через три недели Нола стояла в холодной крохотной кухне в Оклахоме. Подбородок постоянно опущен, словно пришпилен к груди скобками. Иногда поза выражала застенчивость, иногда – страх. Сегодня она выражала в равной мере и то, и другое.
Делая вид, что моет посуду, Нола косилась на хозяина дома, ожидая, как он отреагирует на приготовленный ею стейк.
Новый папа, Ройол Баркер, католик с изрытым оспинами лицом, хищным взглядом и длиннейшими в мире ресницами, ничего не скажет – Нола это уже усвоила. Он вообще редко открывал рот. Однако Ройол ревностно относился к качеству стейков и еще ревностнее – к любимому завтраку, стейку с яйцом.
– Готовить стейк нужно так, как готовишься к свиданию в выпускной вечер, – в первую же неделю заявил он. – Позаботишься о стейке, я тоже о тебе позабочусь.
Фраза Ройола, как и сам Ройол, показалась Ноле нелепой. Зачем он вообще согласился взять ее к себе?
– Мне говорили, ты умеешь готовить. Правда умеешь? – спросил Ройол в тот вечер, когда они покинули дом Лапойнтов.
Это был первый вопрос, который он задал, как только они сели в машину. Нет, пожалуй, второй. Сначала он спросил: «Ты что, наполовину негра?»
Нола в смущении промолчала.
– Ну, ниггеры у тебя в роду были? Черные? – ткнул он пальцем в медового цвета кожу девочки.
Нола отрицательно покачала головой. Она так не считала, хотя жизнь до интерната помнила смутно. Что случилось с ее настоящей матерью? Умерла? Когда Ноле исполнилось шесть лет, соцработник сказал, что ее мать убили, однако Нола ему не поверила. Чутье подсказывало: ее мать жива.
– А жаль. Я слышал, ниггеры лучше готовят, – сказал Ройол и быстро добавил: – Пристегнулась?
Дорога до дома Ройола в Оклахоме заняла три часа. Сначала он показал ей кухню, а уж потом спальню с голыми стенами, накрытый голубыми простынями матрац и облепленный наклейками бейсбольной лиги комод из узловатых сосновых досок. На светло-коричневом ковре были разбросаны игрушки – солдатики, заскорузлый мяч для американского футбола из поролона, даже полуодетая кукла Барби. Похоже, тут когда-то жили дети, но никаких других признаков их присутствия не наблюдалось.