Среднерецк, или Большой Пропадинск, был другой пункт средоточия пропадинской жизни, расположенный в пятистах верстах вверх по течению реки Пропады. Для пришельцев оба эти города по отношению друг к другу играли роль предохранительных клапанов. Тот, кому слишком надоедало жить в одном из них, перебирался в другой, рассчитывая покинуть часть одолевшей его скуки. Впрочем, они были так схожи между собой, что после двух-трёх переездов ощущение их индивидуальности исчезало, и перемена местожительства переставала приносить облегчение.
-- Я уеду, -- покорно сказал Рыбковский и остановился.
По лицу его было видно, что он хочет сказать ещё что-то.
-- Марья Николаевна, -- выговорил он, наконец, -- хотели наши дороги сойтись да не сумели. В этом лесу разошлись в разные стороны... Попрощайся же со мной теперь, пока люди не видят!.. Всё равно, разъедемся, не увидимся больше! -- голос его дрогнул.
Девушка подошла и положила ему руки на плечи.
-- Прощай, -- сказала она, -- будь мне как брат, а я тебе -- как сестра... Не поминай лихом!
Она обняла его за шею и, пригнув к себе, поцеловала его в губы. Потом оттолкнула его руку и пошла назад по дороге, направляясь к городу.
Рыбковский смотрел ей вслед, пока она не скрылась между кустами, потом подошёл к скамье, упал на колени и приник головою к твёрдому дереву. После того, поднявшись на ноги, он повернулся и направился по тропинке, огибавшей озеро и уходившей в корявый лес, заполнявший всё пространство между озером и рекой.
Рыбковский вернулся домой перед рассветом. Прошатавшись в лесу несколько часов, он решился предпринять поездку в челноке на ближайшую рыбачью заимку, но для этого ему нужно было сделать несколько приготовлений. Он рассчитывал застать Беккера в постели и избавиться от его расспросов, но, к его разочарованию, Беккер ещё не спал. Он сидел у единственного стола избы и чинил штаны.
-- Что с тобой? -- невольно спросил он, увидев осунувшееся и как будто постаревшее лицо Рыбковского.
Рыбковский прошёл вперёд и уселся на кровати.
-- Она говорит, чтоб я уехал, -- пояснил он без обиняков.
Беккер опустил иглу.
-- Что ж? Правда! Тебе уехать следует! -- подтвердил он.
Рыбковский не отвечал. Он облокотился на стол, опустив голову на руки, и, как будто, думал о чём-то.
Беккер окончательно отбросил штаны и прошёлся по комнате.
-- Перестань нюнить! -- сказал он сердито. -- Что ты за баба! Да и баба лучше тебя...
Ответа не было.
-- Откуда вы только берётесь? -- продолжал он с негодованием. -- Кажется, чтобы достигнуть гиперборейских пределов, нужно иметь душу довольно мозолистую, а у вас кисель какой-то, студень, чёрт знает что!..