К его удивлению, убийцу это не смутило. Может, она чувствовала его страх и неуверенность? Известно было, что иктотчи обладают ограниченными способностями предвидения; по слухам, они могли с помощью Силы заглядывать в будущее. Кое-кто даже утверждал, что они владеют телепатией. Что, если эта иктотчи и блокирует светлую сторону?
— Сдавайся, и я обещаю, что тебя будут судить по справедливости, — произнес Медд, стараясь выглядеть убедительным и абсолютно уверенным в себе.
Убийца улыбнулась, обнажив острые зубы:
— Суда не будет.
Она сделала кувырок назад, так что плащ затрепетал в воздухе, и скрылась за толстым выходом каменного пласта. В ту же секунду один из бластеров у ног Медда громко запищал.
Джедай думал, что обезоружил соперницу, но вместо этого попал в ее хитрую ловушку. Только за миг до взрыва он заметил, что блок питания запрограммирован на перегрузку. Последней его мыслью было попробовать оградиться от взрыва при помощи Силы, но джедай не мог пробить затуманившую сознание пелену. Он чувствовал только страх, гнев и ненависть.
И за мгновение до того, как взрыв оборвал его жизнь, Медд осознал весь ужас темной стороны.
Кошмар был знакомым, но все равно жутким.
Ей снова восемь лет: маленькая девочка съежилась в углу крошечной хижины, где она живет вместе с папой. Снаружи, за изодранной в клочья занавеской, которая заменяет дверь, ее отец сидит у огня и неспешно помешивает ложкой в котле.
Он велел дочке оставаться внутри и не высовываться, пока не уйдет посетитель. Она видит незваного гостя сквозь дыры в занавеске: огромная фигура, довлеющая над их лагерем. Он большой. Выше и толще, чем отец. С гладко выбритой головой, в черной одежде и доспехах. Она знает, что это ситх. И видит, что он умирает.
Поэтому он и пришел. Калеб — великий целитель, и он может спасти этого человека. Может… но не хочет.
Ситх ничего не говорит. У него не получается — язык распух от яда. Но и без слов понятно, зачем он здесь.
«Я знаю, кто ты, — говорит человеку ее отец. — Я не стану тебе помогать».
Великан опускает свою ручищу на рукоять светового меча и делает полшага вперед.
«Я смерти не боюсь, — произносит Калеб. — Можешь меня пытать».
Без предупреждения отец опускает ладонь в котел. Не меняя выражения лица, он ждет, когда плоть покроется волдырями, а затем убирает руку.
«Боль для меня ничто».
Ситх в замешательстве — девочка это видит. Он — жестокий человек, привыкший добиваться цели насилием и устрашением. С ее отцом этот трюк не сработает.
Здоровяк медленно поворачивает голову в ее сторону. Девочку охватывает ужас; она чувствует, как сильно бьется ее сердце. Она зажмуривается и старается не дышать.