— И что мне делать? — сглотнув комок в горле, спросила я. Пришлось из всех сил закусить щеку изнутри, чтобы позорно не разреветься на глазах мрачного мужчины, которого мои проблемы вообще никак не касаются. — Я должна научиться как можно быстрее, иначе я недолго проживу, наверное.
Одна слезинка все-таки покатилась вниз, но я тут же повернула голову, старательно разглядывая пустую серую стену, чтобы директор ее не заметил.
Кресло скрипнуло, краем глаза я увидела Рорка сбоку от себя. Видимо, соизмерив свои габариты с сжавшейся на стуле мной, присел на корточки.
— Я не знаю, что у тебя произошло. — вполголоса начал он. Я сверху вниз посмотрела на него. С такого ракурса он казался намного моложе. — Но ты уже здесь. Никакого более безопасного места, чем первый рубеж магов Уничтожения, не существует. У тебя уже не может быть каких-то личных проблем. Все, что угрожает моим ученикам, их безопасность — это мое дело. Мое и других магов моего — теперь и твоего — дома. Поэтому прекращай страдать молча и рассказывай. Да, как только ты выпустишься, ты станешь изгоем. Профессиональным убийцей. И это тебе тоже придется принять, как и ошейник, контролирующий тебя на случай срыва. Но пока ты не переступила черту — мы сможем все решить. Вместе.
Я все-таки разревелась.
5.4 Эверенн
Конечно, я рассказала все. Путаясь, перепрыгивая с пятого на десятое, иногда срываясь на слезы. Как мало оказалось нужно для того, чтобы я размокла окончательно — всего лишь простое сочувствие. Все страхи, одиночество, все смутные надежды лились из меня, как из дырявого ведра.
Рорк мужественно выслушивал мой нескончаемый поток не совсем связных предложений, переспрашивал, вздыхал и подавал платки. Видно было, насколько ему было неловко присутствовать при девчоночьей истерике, но он с ней с честью справился, с неуклюжей заботой опекая меня.
Только одним я так и не смогла поделиться — смутными подозрениями, все глубже проникавшими в мои мысли. Эл, подтолкнувший меня к этой яме проблем, из которой я вряд ли смогу выбраться без потерь, а потом пропавший в неизвестном направлении; мама. Это было самое странное, чему я никак не могла найти объяснений — где все это время была мама? Я не видела ее на приеме, она могла быть где-то в доме, решая хозяйственные вопросы, но я не видела ее вообще, ни во время нападения, ни во время допросов. Она словно из ниоткуда появилась уже после того, как дом покинули дознаватели, но если ее не было, почему не было никаких расспросов? Где она была все это время? Почему она даже не вышла попрощаться?