«Я — мужчина, — подумал Габриэль. — Какую роль избрать? Принять это отчаянное предложение? Воспользоваться случаем?»
— Ладно, — проговорил он тоном человека, отбросившего все колебания.
Луиса так и стояла — даже не присела, — но не говорила ни слова.
— Теперь пришло мое время… — сказала она наконец, и в ее глазах вспыхнули искры. Это могли быть слезы или же ярость, как знать.
— Сейчас приму душ и приду, — сказал Габриэль, не дав ей договорить.
Стоя под душем, он старался успокоиться и собраться с мыслями. «Что я могу сделать? За это никого не убивают. Кроме того, судя по твоим словам, он не подложил бомбу, ничего такого не натворил. Так ведь?» — «Да, но ты его не знаешь, он как отец, тот же характер». — «Не бойся, ему ничего не сделают».
Габриэль два дня не брился и подумал, что надо бы убрать щетину, но тут же решил — не стоит испытывать терпение женщины. А сам-то он тоже волнуется? Не чувствует ли он себя в приливе вожделения загнанным в клетку? Кран душа плохо закручивался, и у Габриэля невольно вырвалось проклятие.
Луиса уже лежала в постели, пристально глядя в потолок. «Ну, роль играет недурно», — подумал Габриэль с неожиданной для него самого иронией. Что это — слезы в ее глазах или только вспышки бессильной ярости?
— Но погаси же свет, — прошептала женщина.
Габриэль открыл шкаф, взял выглаженную сорочку. Он начал одеваться, стараясь делать это как можно медленнее. Надо было еще немного протянуть время, чтобы обдумать дальнейшее. Он полагал, что мальчишке все случившееся пойдет на пользу, что небольшой испуг будет ему очень кстати. Но полной уверенности не было.
— Что ты делаешь? — спросила Луиса, привстав в постели и прикрывая правой рукой грудь.
Габриэль взял ее одежду, которую она сложила на стуле, и бросил ей в постель.
— Одевайся. Да побыстрей, — сказал он. — Пойдем, попробуем. Только за это не платят.
МОРЕ
Утром Гарсиа показал несколько пачек галет и банки с консервами.
— Пора бы чего-нибудь поесть, — сказал Орбач, думая о галетах. — А воды у нас достаточно?
— Воды, — попросила старуха. — Дайте воды.
Мужчины облизнули губы, и вдруг им стало страшно. Рыбак вспомнил, как однажды, в восьмидесяти милях от острова Ангила, они остались без воды. Когда добрались до Кохимара, губы у него растрескались. Приходилось пить бензин из мотора.
— Ну что ж, — сказал Гарсиа. — Теперь я буду воду продавать.
Был полдень. Алчные глазки коммерсанта блестели на солнце.
Все взглянули на Гарсиа с ужасом.
— Это несправедливо, — возмутился Орбач, поняв его намерение.
— Что несправедливо? А что справедливо? Вода моя.