Мы с Бенигно были почти в одних годах, даже чем-то похожи друг на друга. Только мне не от кого ждать помощи, а он вез два рекомендательных письма и знал, что на Кубе ему работа обеспечена. Я был, что называется, кругом один, вот и прилип к нему, на шаг от него не отходил. Вместе доехали до порта Виго и там на одном из писем взяли и поставили мое имя, чтобы мне поскорее договориться с консулом Кубы, — вертлявый такой тип, хитрый, сразу видно. С консулами надо было держать ухо востро, того и гляди вытянут у тебя деньги. Они нарочно разводили канитель с визами, чтобы нажиться на наших людях. Нас с Бенигно успели предупредить обо всем, так что с нами у консула номер не прошел. А консульство, ну, скажи, огромный улей. Поглядеть со стороны — людей прорва, одна молодежь, все в черных беретах и землю готовы грызть, лишь бы поскорее на пароход. Толпа такая, прямо оторопь берет — где все уместятся на Кубе, если она, по рассказам, совсем маленькая.
Бенигно ехал верняком, сомнений никаких. А мне на что надеяться? И он даже не подумал сказать: «Будем держаться вместе. Я помогу». Нет, дорогие, тут каждый свой камешек обтачивает. Но Бенигно не скупился, подкармливал меня, и я ему за это всю жизнь благодарен. Однако умучил он меня своими рассказами, не приведи бог! Часами слушал я про его любовные победы. Вот такие невидные, мозглявые до смерти любят расписывать, как женщины сами им в руки идут. Они тешат себя словами, и то ладно. Начнут заливать: «Мы с ней сразу поладили, я ее схватил, она и пошла как миленькая…», ну, и все прочее. Расскажи я ему про Касимиру, он бы в жизнь не поверил. Хорошо еще, что я в поезде сидел, помалкивал, чего болтать лишнее?
— Ты сам откуда? — спрашивает Бенигно.
— Я из Сан-Симона.
Ни за какие коврижки не сказал бы ему правду. Жандармы в поезде только и ищут к чему прицепиться, а я из деревни еле ноги унес.
Консул просмотрел все наши бумаги, прочитал письма, и — пожалуйста! — вот вам визы, поднимайтесь на пароход. Бенигно, молодец, знал все ходы и выходы. Он уже бывал в Виго, имел понятие, что такое морской порт, что такое город. Виго был третьим в мире портом, куда могли заходить самые крупные пароходы. А мне в этом Виго все в новинку. Море с первого раза показалось больше самой земли. Наверно, оттого, что вода стояла тихая, гладкая, и такой простор — глазом не охватишь… Пароходы на море что щепочки. Потому они и тонут так часто. У моря нет конца и края.
Билеты купили там же. Четвертый класс нам обошелся почти по восемьдесят песо. Не знаю, сколько это было в испанских песетах по тогдашнему курсу, запамятовал. На все эти счеты-расчеты надо быстрый ум иметь. А «крючки» почем зря дурачили простодушных людей — к примеру, сулили за небольшую плату достать билеты без налога. Один обман — никакого налога не было и в помине. Просто кто ехал в третьем классе, платил дороже. Зато у него все лучше: каюта, еда… Да и обращались с ним по-людски. Но для бедного переселенца третий класс — большая роскошь, о втором и не заикайся. Ну, а первый только для «индиано» — тех испанцев, которые разбогатели в Америке и приезжали в Испанию навестить родных. Важничали они, сил нет, прямо фу-ты ну-ты. И одеты — вся ювелирная лавка на них. Руки в золоте, в кольцах с драгоценными камнями, цепочки золотые толстенные. «Индиано» по большей части плавали на самых лучших пароходах. Охота им была набираться вшей на старых посудинах.