— Переходи к нам, будем жить в тесноте, да не в обиде.
Я решился, думаю, надо попробовать. Наша комната была самая последняя, угловая, в старом доме на улице Эскобар возле Малекона. Бенито считался главой семьи. Он приходил домой пьяный в дым, но вообще-то был человек работящий и справедливый. Многое меня удивляло в их доме. Первый раз жил в семье андалусцев. Скучать не скучал и работал как заведенный. Посудите сами: все четыре сестры жили вместе, каждая при своем деле: у кого крендельки, у кого метелки для пыли, кто щетки для пола делает, кто еще какие, кто салфетки строчит — настоящая мастерская на полном ходу. Мне тоже пора делом заняться, и я говорю Бенито, что, мол, буду продавать щетки для пола. Я уже знал Гавану. Ноги к ходьбе привычные, крепкие. В тысячу раз лучше, чем мыть полы да возить грязь в конторах у этих наглых богачей, скупердяев проклятых. Среди торговцев щетками не часто тогда встретишь испанцев. Я свой товар не расхваливал, как кубинцы. Иду себе и иду. И продавал больше, чем они, потому что не чесал языком на перекрестках с приятелями, не тратил время на пирожки в закусочных у китайцев. Леонсия делала очень хорошие щетки — отличный товар. Они шли по сорок сентаво за штуку, а метелки из перьев — по реалу. За день, конечно, находишься, голова раскалывается, ноги гудят. Приходил домой неживой от усталости. Как выжатый лимон. Выпью воды или чего еще и валюсь на кровать. А то суну ноги в ведро с горячей водой и засыпаю, сны вижу. Меня частенько сравнивали с одним негром, он продавал газету «Дискусьон». Этот негр выходил из типографии в шесть утра и бежал по всему городу от старой Гаваны до самого дальнего района Серро. Его называли Скакунок, потому что он не ходил, а несся как угорелый. И я был не хуже. Товар у меня хороший, торговец я расторопный, так что многим подпортил дело. Нас, галисийцев, вообще уважали в работе, знали, мы народ серьезный, основательный, делаем все на совесть. Сказать, к примеру: моя служанка — из Галисии, все равно как сказать: в доме верный, надежный человек. Так и я. Кубинцы тебя обсмеют, а то и обидят, но в душе они знают: цены тебе нет. У кубинца на это глаз наметан.
Я выходил из дома в семь утра и в старой Гаване бывал около десяти. Там всегда ел «подарочную корзиночку». Сейчас объясню: «подарочная корзиночка» — это жареная треска с бататом, вкуснота необыкновенная. Мертвого из гроба подымет. А иногда «свисточки»: их делали из сдобного теста, и они походили на котлеты. Все совсем дешево. Так сказать, еда бедняков, но притом сытная. Сам Кид Чоколате, прежде чем стать кем он стал, приходил в «Паньо де Лагримас» на улицу Бланкос, съедал две-три корзиночки, несколько пирожков, а уж потом брался за дело. Он тоже продавал тогда «Дискусьон». По мне, самая лучшая газета в те годы. Когда он стал чемпионом мира по боксу, китайцы повесили на своей закусочной надпись: