Начал все Марио Салабарриа, молодой, но — главный заводила. Он узнал, что Эмилио Тро, главарь другой группы — он воевал во второй мировой войне и вроде был посерьезнее, — находится в доме Морина Допико. Салабарриа со своими людьми, вооруженными до зубов, сразу оказался там. Они палили по этому дому без передышки. Допико и Тро отстреливались. Дом — большой, и прикрытием служила живая изгородь из лавровых деревьев. Бой был долгий и тяжелый. Потом, когда полиция все расследовала, гильзы нашли даже в ванной комнате. Допико и Тро в конце концов сдались. Жена Допико стала размахивать белым полотенцем, но ничего не помогло. Салабарриа вогнал в нее пулю, хотя видел, что она беременная. Едва жена Допико упала у изгороди, Тро, который был сзади, схватил ее за ноги, видно, хотел поднять, а от волнения плохо соображал. И вот тут ему раскроили череп, всадили в него семь пулеметных очередей. Это было подлым предательством, потому что все они шли сдаваться. Морин Допико сумел проскочить вперед с двухлетней дочкой. Он влез в полицейскую машину и удрал. Девочку ранило, но не насмерть. За несколько дней до этого Допико сняли с должности. Он пострадал меньше других. Хоть потерял жену, друзей, но остался живым. Салабарриа, самый сволочной из них, метил высоко. При обыске у него в ботинках нашли одиннадцать тысяч песо. Наверное, собрался удрать в другую страну, раз поубивал столько людей. А что? И жил бы там припеваючи. Вот кто мучился — так это родственники. Мать убитого Тро чуть не помешалась. Она во всем винила Грау и говорила, что только он в ответе за кровавое злодейство. Сам Грау ни полслова об этом. Хитрец из хитрецов! Крови не боялся, лишь бы отделаться от соперников. Поэтому народ разочаровался в нем. Отбарабанит где-нибудь речь, в которой и разобраться-то нельзя, и умоет руки. Не признал, что его Паулина выкрала из Капитолия самый лучший бриллиант! А этот бриллиант красовался на столе у Грау, рядом с книгами и бумагами, так что сомневаться нечего. Я не знаю, он ли украл, не он ли, но возле него всегда были настоящие жулики, почти все. И хуже того — он их пригревал. Трусливый старик да еще мелочный. Мелочного человека можно не распознать поначалу, но только под конец он и сам себя выдаст. Когда Грау уходил из дворца, ему вслед такие словечки отпускали, каких не услышит самый трусливый тореро. И все потому, что обманул народ. Чибас сказал об этом на митинге в Центральном парке. А у Чибаса язык что бритва.
Когда на новых выборах победил Карлос Прио Сокаррас, моя жена даже плакала — так волновалась. Я ей сказал: