– Почитать вам? – оглядела она посетителей бара.
Не дожидаясь ответа, она неуклюже соскользнула со стула и повернулась к залу.
Завсегдатаи посмотрели на нее со скучающим видом. Раздались смешки, но большинство мужчин были заняты бильярдом и не интересовались девчачьими разборками.
Я сидела на стуле, сжав зубы. На языке так и вертелись грубые слова. Женщина пыталась выставить меня идиоткой, а мне пришлось напомнить себе, что все это не имеет значения. Она открыла дневник и подняла перед собой, будто собиралась произнести речь, как в какой-нибудь школьной пьесе. А затем застыла с открытым ртом и тлеющей в руке сигаретой.
В дневнике не было записей.
Папа стоял за дальним бильярдным столом и улыбался. Он не откладывал кий и ничего не говорил, но я злорадно улыбнулась ему в ответ. Я – дочь Сэма Мейфилда, и, пусть нам и нравились словесные игры, головоломки и ребусы, отец успел научить меня простым правилам: не раскрывай карты, не растрачивай время и умения и никогда не записывай секреты.
Женщина повесила голову и протянула мне дневник. С тяжелым хриплым вздохом она погрузилась на свой стул. Казалось, ей стало неловко перед кучкой пьяниц.
Как же бесит, что девушек постоянно дразнят и стыдят за их чувства. Разве есть что-то смешное в чужих переживаниях? Эти люди надеялись, что я окажусь мямлей, над которой можно посмеяться.
Женщина затушила сигарету о дно пустого стакана. Фильтр был вымазан красной помадой, как будто рот у нее был полон крови.
Она долго и злобно на меня смотрела. Лицо ее выглядело дряблым, уставшим.
– Думаешь, ты хорошо поступила?
Я пожала плечами, стараясь выглядеть равнодушно, хотя на деле внутри кипел гнев. Меня бесило, что она хотела выставить меня посмешищем.
– Нет. Я поступила умно.
* * *
Майк несся вперед, словно куда-то торопился, но я-то знала, что он просто не хочет смотреть мне в глаза. Я последовала за ним. Я отдавала себе отчет в том, что не сумею его очаровать, все-таки я – не отец. Папа всегда умел разрядить обстановку. И ему никогда не приходилось спрашивать у людей, почему его ненавидят.
Чем я так насолила Майку, чтобы он так решительно от меня убегал? Может, он меня и не ненавидел, но вел себя так, будто я разрушила его жизнь. Я не могла позволить ему уйти без объяснений.
– Да, но ты не берешь меня в команду.
Он повернулся ко мне:
– Верно!
– Но почему?
– Потому что ты – надоеда!
Он сказал это жестким раздраженным голосом – по-видимому, думал, что это ранит мои чувства и заставит отступить. Но я же не неженка, для которой подобное оскорбление – страшное несчастье. Он просто не знает, каково жить с Билли.