Альбина наскоро просмотрела прекрасный образец классического итальянского пейзажа: «Неаполитанский залив» Йоганна Рауха с неизменными памятниками архитектуры, берегом моря и Везувием вдали. Сквозь рамки канонов классицизма видно насколько привлекает мастера тихая голубизна неба и солнце, вечно живая игра света и воздуха. В этой картине чувствовалась поэзия восторга, здесь каждый мазок пел. Что хотел сказать своим пейзажем Раух? Трудно сказать, много и ничего. Есть картины, которые просто-напросто существуют, они заставляют людей грезить. Она еще раз посмотрела в задумчивые, отмеченные особой духовной глубиной глаза «Марии Комаровской» на авторском холсте выдающегося представителя живописи немецких романтиков Генриха Гольпайна. Он написал портрет Марии в 1854 году, в период своего пребывания на Украине. Глядя на этот, относительно не старый, но почему-то казавшийся ей старинным портрет, Альбина с восхищением отметила изысканно утонченную проработку деталей. Подобная тщательность характерна для работ немецкой школы.
Ей невольно подумалось, чем же фотография отличается от портрета? Задумавшись, она всматривалась в озаренное внутренним светом лицо женщины, пленившую живописца сто лет назад. Талант художника зиждется на своей, неповторимой, глубоко личной интерпретации увиденного, умении передать то, что не замечают другие. Художнику незачем изображать все с фотографической точностью. Тем и замечательна живопись, что в основе ее волшебства заключено абстрактное начало, живая эмоциональная компонента. И если говорить обобщенно, то фотография, это мастерство анализа, портрет же — искусство синтеза.
Из рулона выпало небольшое полотно, двадцать на тридцать сантиметров голландца Теодора Смитса «Натюрморт с клубникой», датированный 1657 годом. В полумраке комнаты на краю стола поблескивали налитые сладкой влагой ягоды клубники, насыпанные горкой в простую, незамысловато расписанную фаянсовую миску. А источающий сок, наполовину очищенный апельсин, до такой степени точно выписан, что при взгляде на него начинают бежать слюнки. Разбросанные по столу усатые креветки также удивительно хороши. Альбина восторгалась богатством красок и реалистичностью изображения, все предметы были написаны совершенно явственно, гармонично дополняя друг друга, создавая впечатление потрясающей правды. От нечего делать такой натюрморт не соберешь и не напишешь. В нем звучала простая и откровенная радость жизни, сама неистребимая жизнь на века запечатлелась на холсте. Через руки Альбины прошло несколько сотен натюрмортов средневековых художников, но с этим, она бы тоже никогда не рассталась.