— Я больше никогда вас не побеспокою, но прежде, выслушайте меня. Коварство и ложь — есть безумие в очах Бога. Украсть икону, все равно, что сжечь храм. Еще можно все предотвратить. Если вы не отдадите мне икону, прольется много крови, и вы погибните. Вы будете умирать в муках, крысы у вас, живой, будут есть лицо. Отдайте икону.
В ее глазах он увидел ответ, и ответ тот был: «нет». Он знал, что так и будет, но он должен был передать ей это. Предостережение дает шанс изменить ход событий и избежать непоправимого. Только все зря, уповать на ее совесть бесполезно, на месте совести у нее выросла белена наживы. Незачем искать то, чего на самом деле нет. И тогда он произнес слова, ради которых пришел. Пусть знает и с этим погибнет.
— Отец Иоанн, перед тем как благословил меня на поиск иконы, сказал: «Тот, кто торгует святынями родной земли, хуже собаки».
Альбина знала множество ругательств, проклятий и оскорблений на разных языках, она их коллекционировала. Это было ее тайное хобби. При этом, в ее понимании, слово «собака» было худшим из оскорблений. Эти животные ассоциировались у нее с представителями религиозно-политической секты, известной под названием «коммунисты». Не исключено, что все было гораздо проще, и в одной из прошлых своих жизней она была кошкой…
Альбина молча захлопнула перед ним сейфовую дверь своего бункера, для надежности прислонившись к ней спиной. Почему-то она была уверена, что то, что сейчас сказал этот сумасшедший, правда. Так и будет, но она не могла преодолеть себя и отдать этому бомжу очень дорогую, стоящую многие тысячи долларов доску. Если один раз проявишь слабость, назавтра придет другой хам и потребует что-то еще. Как говорят в Одессе: «Вначале, дай закурить, а потом, давай все остальное…» Нет, никогда! С кем угодно, но не со мной, все что угодно, но без меня. И пусть все идет так, как должно идти, я не отступлю, не сверну со своей дороги, даже если этот путь к погибели. «Так и будет», — как-то непроизвольно произнесла она вслух, и от этих слов ее снова пробил озноб. И она начала успокаивать себя, убеждая себя в том, что каждый гость приносит радость, если и не своим приходом, то уж непременно, своим уходом… Ее мысли прервал звонок городского телефона, донесшийся из кабинета.
— Так, слухай сюда, — сердце ее сжалось, Альбина узнала этот гнусавый голос, она классифицировала его, как «носовой тенор». — Готовь выкуп за своего хахаля. Даю тебе два дня. Шоб в среду у тебя было сорок тысяч долларов. Куда привезти, я тебе после скажу. И никаких ментов, а то Мишаню своего живым не увидишь.