— Ой, хватит уже, — Дум щелкнул пальцами.
Закрылись язвы, пальцы, с хрустом, выпрямились, зрачки расширились, а радужка из кроваво-золотой вновь стала нежно карего оттенка.
«Сдулась» честь, исчезли ряды клыков и девочка задышала спокойно и ровно. Внешне она перестала отличаться от мирно спящего ребенка.
— Так просто?! — воскликнул Кайл. — вы справ…
— Нет, — перебил даже не Алекс, а Ризе. — профессор не изгнал демона. Лишь отправил его глубже. Чтобы тот не вредил физическому телу Розы. Если та будет слишком слаба, то может погибнуть. Нельзя проводить экзорцизм, ни светлый, ни темный, когда демон в стадии Явления.
— Глубже? — кажется это все, что услышал Берт. — глубже… куда?
— Это сложный вопрос, — ответил Алекс. — а теперь скажите мне пожалуйста, где любила, больше всего, бывать ваша дочь?
— Больше всего? В…
— Парке аттракционов, — перебила Селин.
Блять…
— но она так боялась клоунов…
— Клоуны… ну да… конечно, — Алекс посмотрел на дверь, но… восемнадцать тысяч на дороге не валяются. — Сука.
— Вы что-то сказали, профессор? — переспросил Кайл.
— Говорю — обожаю клоунов. А еще больше, парки аттракционов.
После этого Дум достал из кармана складной перочинный нож и сделал им надрез на своей ладони.
— Сейчас я сделаю тоже самое со лбом вашей дочери, — решил он предупредить заранее. — если все получится, то у неё останется шрам. И вы не сможете вывести его никаким способами. Ни магическими, ни хирургическими. Скорее всего, ваша дочь изменится в характере. Станет более замкнутой. Нелюдимой. Ей потребуется помощь психиатра. Длительная помощь… Вы согласны на это?
— Да… — туманно протянула Селин.
— Только спасите её, — в Кайле оставалось все меньше и меньше сил.
— Хорошо, — кивнул Алекс. — тогда начнем.
Он протянул ножом между бровей девочке, а затем накрыл своей ладонью её смуглую кожу. Чернокожий Кайл Берт, в этот момент, побледнел едва ли не так, что почти сравнялся цветом со своей женой.
Магия, настоящая, не та, что в линзах, не та, которая позволяет швыряться в монстров огненными шарами.
Настоящая магия была неуловима.
Она дрожала на кончиках пальцах.
Алекс обратился к ней. Обратился к своим чувствам.
Он позволил им уносить себя все глубже и глубже. Внутрь своей крови. В те времена, когда горстка обезьян отделилась от другой горстки обезьян.
Потому что им открылось знание. Когда первая из них взяла в руки палку и достала фрукт, который не могла достать прежде. И вместе с этим фруктом, она получила знание.
Знание, что его может отобрать не тот, кто сильнее, а кто злее.
Так появилось добро и зло.