— Умер. И по-настоящему.
— Откуда известно?
— Как откуда? Я тридцать лет служу сторожем в этой больнице. Какие только покойники не прошли через мои руки!.. Во-первых, зарабатывал этот человек от силы двести лир в месяц…
— Откуда ты это узнал?
— Да вы сами поглядите: у него что шея, что талия одинаковы. Вот-вот оборвутся.
— Верно.
— Теперь перейдем к его делам. Видать, что этот человек очень много пережил и очень устал.
— Откуда это знаешь?
— Да вы посмотрите, господин доктор, какие у него впалые щеки и запавшие глаза. Вдобавок, у него на иждивении шесть человек.
— А это откуда узнал?
— Помилуйте, господин доктор, вы только взгляните на его плечи. Как они согнулись! Разве не видно, какую тяжесть бедняга носил на своих плечах?
— Пожалуй, верно.
— А как содержать шесть человек на двести лир в месяц? Это, конечно, невозможно. А какой выход? У честного человека только один…
— А откуда видно, что он честный?
— Да, как же, господин доктор, разве умер бы он, если бы не был честным? Он жил бы, как другие.
— И то правда…
— И умный был человек.
— До сих пор все было правильно. Но откуда ты взял, что он умный?
Сторож огрубелыми пальцами поднял мое веко:
— Да вы посмотрите на эти глаза, господин доктор. Даже мертвые, они смеются.
— Так.
— Еще скажу, это был человек чуткий.
— Ну это-то почему?
— А разве не видно, господин доктор? У него на лице будто написано смущение тем, что своей смертью он потревожил людей.
— Правильно.
— И каким же ему быть еще? Человек это…
— Ясно! Значит, этот человек в самом деле умер. Вы знаете, чего я опасаюсь? Некоторые вот приходят и пытаются меня уверить, что они мертвые. Когда при них нет рекомендательных писем, я записываю против их имени: «Еще не умер, обязан жить», и возвращаю обратно. Ну хорошо, этот человек действительно умер. Ну, а от чего?
— В случаях, когда причина смерти неизвестна, регистратор больницы записывает: «от истощения».
— Да, пожалуй, так. Но смерть этого мне все-таки показалась немного подозрительной. Отправлю-ка я его на судебно-медицинскую экспертизу. Пусть у них тоже будет чем заняться.
Так вот каковы дела, мой любимый брат Слепень! В следующем письме я расскажу, что со мной было на экспертизе.
До свиданья, милый Слепень!
Любимый брат мой Слепень!
Как я уже писал тебе в предыдущих письмах, умереть-то я умер, а вот умереть официально никак не мог.
Да, трудно жить на белом свете по всей форме, но умереть формально тоже нелегко.
В больничном подвале, кроме меня, было еще несколько мертвецов. Справа от меня лежал молодой парень, слева — пожилая женщина. Я обратился к парню: