Даже в темноте он заметил, как Дэш изменился в лице.
– Прости. Я идиот, – произнес Дэш, сжимая его руку. – Ты прав. Пойдем поедим.
– Ты не идиот, – возразил Арран, чувствуя, как от прикосновения Дэша по спине пробежали мурашки. – Разве идиоту удалось бы сделать четверное сальто?
Однако попытка разрядить обстановку не увенчалась успехом.
– Знаешь, ты никогда не рассказывал мне о том, как жил на Шетире, – тихо сказал Дэш.
– Да, потому что это скука смертная. – Арран заставил себя улыбнуться. – Там холодно. Я много учился. У нас было мало денег, как и почти у всех вокруг. Но теперь все по-другому. Еще три года – и я начну получать зарплату от Флота Кватра, а маме даже увеличили кредит в местном магазине. Впервые ей тоже будет хватать еды.
Он ждал, что Дэш улыбнется, представив эту радужную картину, но он стал только еще серьезнее.
– Прости меня, Арран. Я ничего не знал об этом.
– Ты не виноват, – ответил тот. Но как только слова слетели с его губ, между ними повисло тягостное молчание. Он знал, что оба они думают об одном и том же. Будь воля Ларца Мускатина, Аррана никогда бы не приняли в академию. Всю свою жизнь он провел бы на Шетире, работая на износ и наблюдая, как медленно чахнет его мать.
– А как же твой отец? – осторожно спросил Дэш.
– Он погиб во время несчастного случая в шахте, когда я был еще маленьким. Туннель, в котором он находился, обрушился, и… – Арран умолк. Он так давно не говорил об отце, что не мог подобрать слова. – Его бригада работала слишком глубоко под землей. Их даже не пытались спасти. Просто оставили умирать.
Дэш долго молчал.
– Это ужасно, – проговорил он и снова сжал руку Аррана. – Мне жаль, мне так жаль.
– Так случается на Шетире время от времени. Половина ребят из моей школы потеряли кого-то из родителей.
– Какой ужас. – Дэш покачал головой. – Не могу поверить, что у нас на Три никогда не говорят об этом. Только «напишите эссе о важности экспорта с Шетира», вместо «давайте обсудим, как жители Три наживаются на горе всех остальных в Солнечной системе».
– Видишь, что ты наделал? – шутливо спросил Арран, похлопывая его по руке. – Заставил меня рассказывать про детство, и я только испортил тебе настроение.
Дэш покачал головой.
– Ты не можешь ничего испортить, 223.
– Знаешь, – нерешительно проговорил Арран, – ты тоже ничего не рассказывал о своем детстве.
– Потому что там тоже скука смертная. Богатая семья. Хорошая погода. Папаша-говнюк. Вот, в общем-то, и всё.
Впервые с момента их разговора в день вечеринки Дэш упомянул отца.
– Ты говорил, что почти с ним не разговариваешь. Как давно?