Надеюсь, рано или поздно меня тоже ждет счастливый конец. Не знаю, какой путь предначертан колесу моей судьбы, но хочу, чтобы однажды оно повернуло в верном направлении. Я не жду от судьбы бог весть каких подарков, но неплохо бы наконец зажить спокойной жизнью с человеком, который будет меня любить. Мне бы этого хватило. Мне не нужна карьера, не нужен успех, слава. Разве я прошу невозможного?
Поднимаю голову, смотрю на небо, вижу след падающей звезды.
И загадываю желание.
– Когда мы с сестрой стали жить самостоятельно, разыгралась трагедия. Мама звонила нам раза три в день, чтобы узнать, что мы делаем, что мы ели и не расстроен ли живот. Затем, когда она поняла, что мы неплохо справляемся сами, она изменила тактику, стала более коварной. Говорила нам, что плохо себя чувствует, не может спать ночью, кажется, будто грудь сдавило, ее снедает тревога, потому что ограбили квартиру этажом ниже. Мама всегда отличалась отменным здоровьем, и сначала мы очень беспокоились, показали ее всем специалистам в городе. Но как-то раз Сара, встретившись с соседкой с нижнего этажа, узнала, что никакие воры к той не залезали и что наша мама по утрам бегает в парке. После этого мама вновь сменила линию поведения: у нее начались приступы паники, и с тех пор она держит нас в кулаке.
В университете я выбрала темой диплома «Отношения „мать – дочь“ в условиях неконсенсуального развода родителей в европейском обществе после 1968 года». В итоге я стала лучше понимать динамику наших отношений, но это отнюдь их не упростило.
Мой преподаватель социологии был человеком немногословным и со странностями. Такие заваливают студентов на экзаменах, у них всегда припасены каверзные вопросы для дипломников. Исключая, конечно, Барбару – ей достался диплом с отличием, поздравления и аплодисменты.
Входя в аудиторию, он не здоровался, а поворачивался к доске и начинал объяснение. Так что на протяжении всей лекции мы видели только его спину. Если бы мы все как один удалились, он даже не заметил бы. Когда через месяц моих настойчивых просьб он назначил мне встречу для обсуждения дипломной работы, мы с его ассистентом чуть не заплакали от радости.
В его присутствии я ужасно конфузилась: классический профессор, интеллектуал, очки, волосы с проседью, темная водолазка и коричневые вельветовые брюки. Просто кадр из фильма.
В то время ему было сорок восемь, мне – двадцать четыре. Я напоминала обиженную судьбой библиотекаршу. Я, запинаясь, в общих чертах рассказала ему замысел своей дипломной работы. Он молчал. Минуты тянулись бесконечно. Он сидел за столом, держал сигару и смотрел на меня, нахмурив лоб. Я ждала, что сейчас он меня выгонит, скажет, что у него нет времени на подобную чепуху. Но неожиданно он сказал: «Очень, очень хорошо».