– Да нет, она не пользуется, ей на самом деле плохо, поэтому она и звонит любимой дочери. Подумай, как тебе повезло!
– Тебе смешно, а я серьезно. Я так больше не могу: или она меня доконает, или я в конце концов ее прикончу.
– Бедная мама… Ей так нелегко пришлось, ты же знаешь.
– Нет, не ей, МНЕ нелегко пришлось, НАМ ОБЕИМ нелегко пришлось: помнишь, в школе, у всех есть папа и мама, а у нас родители в разводе! Повезло, нечего сказать! Нас никогда не приглашали на праздники, мы вечно были одни, ничейные, из школы нас забирали последними, ты это помнишь? Мы с тобой сидим на зеленой пластмассовой скамейке и болтаем ногами, уборщица моет пол, а мы ждем целый час, когда за нами наконец-то придут.
– Да, но маме нездоровилось…
– Нездоровилось, ведь она впала в депрессию, для нас у нее никогда не было времени, ей нужно было лежать в постели и плакать, потому что наш отец обрюхатил другую женщину. Но с тех пор прошло почти тридцать лет, а ничего не изменилось. Мы не можем жить своей жизнью: стоит ей заметить, что кто-то из нас отдаляется, у нее сразу же начинается приступ паники! Почему же раньше как-то обходилось без этого? А я тебе скажу – потому что их тогда еще не придумали! Это нынче они вошли в моду!
Руки у Сары дрожат, в глазах – слезы гнева. Лоренцо пытается ее успокоить, но она его отталкивает.
Я знаю, что сестра права, но мама есть мама, что тут поделаешь?
– Она знает, что я хочу уехать отсюда, и поэтому нагнетает атмосферу, – продолжает Сара, – она успокоится, только когда Лоренцо меня бросит. Вот тогда мы будем в том же положении, что и она. Ты, кстати, уже на верном пути.
– А я-то при чем?
– Тебя используют все кому не лень, а ты и рада. Осталось только повесить на шею табличку: «Вперед! – Топчите меня!» Тебя эксплуатируют на работе, о тебя вытирают ноги такие подруги, как Барбара, этот женатый тип, твоя мать, твой отец, а ты бы хоть раз возмутилась! Где твое чувство собственного достоинства?
– Теперь ты заговорила о достоинстве! Если я не такая ершистая, как ты, значит, у меня нет чувства собственного достоинства? Если я не ору, не топаю ногами, не бужу людей среди ночи, значит, у меня нет чувства собственного достоинства? Знаешь что, ты просто меня ненавидишь за то, что я, в отличие от тебя, не порвала отношения с отцом!
– Что ж, хорошо! Если ты об этом, тогда и я скажу: это наглость с твоей стороны – поддерживать с ним отношения после всего, что он с нами сделал. А мама страдает!
– Сейчас же возьми свои слова обратно! Значит, ты винишь меня в том, что у мамы приступы паники? Но развод – это их дело, а он все-таки мой отец, понятно? И если я хочу с ним общаться, то ты не сможешь мне помешать!