— А зачем вам?
— Девушка, вы что, из Израиля?
— А почему из Израиля?
— Потому что только евреи отвечают вопросом на вопрос.
— Я что, похожа на еврейку?
— С этой причёской и в таких очках, вылитая Индира Ганди. — Лёлька задумалась, ненадолго зависла.
Пока не отвисла, гружу её дальше.
— Володька, ты зачем усы сбрил? — Виснет дальше. В глазах недоумение.
— Зачем масть сменила? Сучка ты крашеная.
— Почему крашеная? Это мой натуральный цвет.
— А это я не знаю, какой из них натуральней, чёрный или блонди?
— Ладно, хорош прикалываться, это я, Оля.
— Ты давно здесь?
— С десяти вечера.
— И где пряталась?
— У женщин свои секреты.
— Окраску зачем сменила?
— Я же говорю, чтобы мама не узнала. Я же здесь работаю, зачем мне лишние разговоры. Вообще-то это парик.
— Ладно, валим отсюда. Что пьёшь?
— Коктейль, это мой любимый.
— Допивай по быстроляну, через пять минут встретимся на улице. Рассчитываюсь с барменом, захожу в комнату для гостей, привожу себя в идеальный вид. Смотрюсь в зеркало (глаза немного пьяные и шальные).
Попрощавшись с Кристиной и забрав у неё пакет, выхожу караулить на улице. Стою немного в стороне, в тени от акации. Из дверей ресторана выходит знакомая фигурка и оглядывается по сторонам. Немного подождав, идет в сторону перекрёстка. Аккуратно крадусь следом, держась затенённой стороны улицы. При подходе к улице Республики, открыто выхожу на тротуар и быстро нагоняю Ольку, произнося заготовленную фразу.
— Девушка, девушка, постойте девушка, — вы время сколько, не скажете? — Говорю всё это писклявым голосом (работаю под Хазанова). Видя мгновенно напрягшуюся спину, спешу закончить уже нормальным голосом.
— Здравствуй, Лёля, я вернулся. — С глубоким вздохом облегчения Олька поворачивается, подбегает ко мне и с криками: дурак, кретин, идиот. — Лупасит меня кулачками в грудь.
— Всё, всё, успокойся. — Поставив пакет на землю, одной рукой аккуратно прижимаю её к себе, обнимая за талию. Второй глажу по голове.
— Откуда ты взялся, гад ползучий? Я чуть не описалась со страха.
Стараясь заткнуть словесный поток, крепко целую её в губы. Постепенно начинает отвечать, сначала робко, потом всё уверенней и страстней.
Руки зашарили по одежде в поисках пуговиц. Ну ладно, хорошего помаленьку, да здесь и не место, хотя и время — ночь.
Оглаживаю, потом отстраняюсь и шлёпаю по упругой попке. Ага, дошло. Дыхание успокаивается, грудь вздымается всё реже и реже.
— Ну что, надеюсь, дама не будет возражать, если галантный кавалер проводит её до дому.
— Дама не будет, но ещё одна такая выходка и кавалер получит струю газа в морду и коленом по колокольчикам.