властную делать добро или зло, и эта
душа — бессмертна, тогда как животное не имеет такой души.
То, что составляет сущность человека — его душа, то есть то, что в нас мыслит, может познавать истину и любить добро. Это и отличает нас от животных. Поэтому считается жестоким ругательством сказать кому-нибудь: «Ты скотина, животное!» Это значит отрицать его личность, его значение как человека.
Следовательно, говорить: «Когда я умру, то для меня все кончено» — это все равно, что сказать: «Я скот, я бессмысленное животное. Да и какое еще животное! Я хуже моей собаки, потому что она может бегать проворнее меня, видеть дальше и имеет тонкое чутье; я хуже моей кошки, которая видит в темноте и не имеет нужды в одежде. Одним словом, я последний из скотов и самое несчастное из животных!»
Если такое унижение тебе нравится, то пожалуйста, говори так; верь этому, если можешь! Но позволь же нам иметь больше самоуважения и громко утверждать, что мы — люди.
Во-вторых: Что стало бы с миром, если бы твое предположение было справедливо? Не превратился ли бы он в разбойничий притон? Тогда — добро и зло были бы не более чем пустая выдумка! Грабежи, убийства и все преступления были бы действиями столь же позволительными, как честность, благотворительность и другие добродетели!
Почему же, в самом деле, если мне нечего бояться в другом мире и если я умею ловко обезопасить себя в здешней жизни, почему мне не похищать чужое добро, не убивать даже, если того потребует моя выгода? Почему же не предаваться необузданно всем страстям, хотя этим я и оскорбил ближнего? А тайные несправедливости и сокровенные пороки, — к чему от них воздерживаться? Совесть я буду заглушать и беречься только того, чтобы не иметь дела с полицией или с уголовным судом. Я буду наслаждаться в жизни и сумею даже приобрести всеобщее уважение; а когда придет смерть, я погружусь в ничтожество, и пышные похороны будут последним следом моего существования!
Услышав подобные речи, ты, конечно, принял бы говорящего за безумца, которого надо запереть в клетку, как дикое животное, способное на все крайности.
И действительно, — каковы должны быть люди, утверждающие, что нет Бога, нет души, нет жизни будущей?
Одному пороку свойственно внушать подобные мысли; и, усвоив их, порочный человек принимает их потому, что бесчестное поведение заставляет его страшиться правосудия Божия и презрения честных людей.
Выдавая этот грубый материализм за результат размышления и высшего просвещения, он надеется приобрести многих подражателей и привлечь сторонников разврата, неверия и беспорядков…