– Чего не будете больше? – с огромным удивлением спросила Ленка.
– Торгую вольными хлебами. То, что остается в столовой, мы с сотрудниками продаем на стройку.
– Столовским дельцам сам бог велел воровать, но вы-то здесь причем? – на этот раз насторожилась я.
– Потому что я росла в той стране, откуда приехали эти рабочие. Я выступаю переводчиком и беру за это процент. Они же не разговаривают по-русски, – пояснила Марина Павловна. Мы с Ленкой замолкли, переваривая новость.
– Да, круто мы ошиблись в выборе профильного языка, – пробормотала подруга.
* * *
Добравшись до прохладного кабинета, мы написали свои отчеты очень быстро и почти полностью. Осталось указать данные всего по двум классам, а их журналы были у завуча на проверке. Именно на эти классы приходилось больше всего троек, потому что дети катастрофически не тянули программу, а по муниципальной квоте на двоечников мы и так преодолели все мыслимые пороги. Поэтому приходилось врать по просьбе начальства самому же начальству, чтобы создать картину благополучного учебного заведения. Из-за запрета на двойки у нас в распоряжении остались всего три оценки, и все три были положительными. Единицу традиционно не ставили, двойки запретили. Осталось три балла, которые не отражают реального положения дел. Вранье вообще пронизывало систему школьного образования. Если дети не могут освоить программу, то это автоматически ставится в вину учителю. Ему советуют почитать книги по детской психологии, найти индивидуальный подход к каждому ученику и вообще работать лучше. Но как можно найти подход к мальчику из шестого класса, ползающему на уроках в проходах между стульями и на которого я чуть было не наступила? Или к его соседу по парте, который даже по-русски читает по слогам и не помнит таблицу умножения? А как быть с девочкой, которая из принципа не носит учебник и тетрадь и у которой в седьмом классе уже два аборта за плечами? Как поступить с уже известной Усовой, дерущейся с учителями? Что делать, если ученики девятого класса приходят в кабинет, и от них разит алкоголем так, что ко мне потом подозрительно принюхиваются коллеги? Как быть с мальчиком, который из-за нарушений внимания не может даже дослушать задание до конца? А с девицей седьмого класса, которая путает треугольник и квадрат? При условии, что трогать детей и пытаться у них что-то отобрать нельзя, как поступить, когда учителю нагло светят в глаза лазерной указкой? И вообще, чему можно научить детей в промежутках между воплями ради поддержания дисциплины? Поэтому мы вынуждены рисовать оценки, и дети это понимают. От этого они наглеют еще сильнее и перестают учиться вообще. Тогда нам приходится рисовать еще больше оценок. И они наглеют вновь…