Н. Г.: А за вами не следили?
О. С.: Следили, наверное. Потому что маму как-то вызывали.
Когда кончился перенос трассы, дед должен был поехал сдавать отчет об окончании работы в Ленинград. Но он упал на трубы с лесов и отшиб себе почки. Его положили в больницу, но прооперировать не успели, он скончался от уремии. Нам должны были дать квартиру в Ленинграде, но у мамы было плохо с легкими. В Медвежьей горе для легочников был подходящий климат. Там даже был туберкулезный санаторий. И мама не поехала в Ленинград. Мы с ней остались там, она работала чертежницей, сначала в пятой дистанции пути, потом в управлении Беломорканала. И мы с ней жили вдвоем.
Расскажу вам один анекдот. Вот был Ягода. Стояло здание управления Беломорканала, а перед ним клумба, стеллочка и бюст Ягоды. Когда Ягоду тютюкнули, поставили Ежова. Но там народ грамотный жил. На этой тумбе появилась надпись “Memento Mori”. Надпись очень быстро убрали и сняли всё. Берию уже не ставили.
Люблю жизненные анекдоты и совпадения. У меня много таких в жизни.
Я девочкой со всеми дружила, ко мне хорошо относились. Там были философы, художники, музыканты. Почему они со мной разговаривали обо всем? Я думаю, я для них была девочка, которая что-то понимает. А у них семьи где-то, они скучают по детям. Им было интересно, что я такая маленькая, но вроде бы уже разбираюсь что к чему, могу что-то рассказать, передать. Я с удовольствием все слушала.
Я познакомилась с философом Александром Константиновичем Горским, когда его уже освобождали. У меня его маленькая фотография была, я передала ее в библиотеку Федорова.
Свое послешкольное время я делила между конюшней и театром. Кроме балета, там было все: и оперетта, и драма, и опера. Шли “Пиковая дама”, “Царская невеста”, “Евгений Онегин”, “Риголетто”. Известные актеры, дирижеры, музыканты. Такой Пшибышевский был, музыкант, дирижер, потом Гинзбург и другие.
В Медвежке я очень любила читать стихи, там была хорошая библиотека. Она то терялась, то собиралась. Я очень любила стихи Бориса Пастернака. Мне попался однотомничек, и я его возила везде и всюду. Это были уже тридцатые годы. Мне было пятнадцать-семнадцать лет. Когда мы познакомились с Александром Константиновичем Горским, мне было десять-одиннадцать. Он мне сказал: “Из тебя будет толк. Если увидишь такие-то книги…”
Вот у нас показывают, как Гитлер книги сжигал. А я видела собственными глазами, как жгли наши библиотечные книги, я их крала из библиотеки. Например, в Вологде я украла Иоанна Златоуста, в кожаном переплете, тисненном золотом. Я воровала книги, которые знала, что уничтожат. Их уничтожали.