«Народу здесь тысячи три… – объяснял Бич. – Самое населённое место в Лесу. Из них постоянных обитателей человек пятьсот, остальные пришлые – барахольщики, челноки, охотники. Не меньше трети – замкадники. Тропа по Ярославке не зарастает, эЛ-А на ней не особо свирепствует, вот и ходят туда-сюда вьючные караваны. Опять же, железка недалеко, что Ярославская ветка, что МЦК, что Октябрьская. Одно слово – перекрёсток!»
Путники обогнули огромный неработающий фонтан, окружённый по периметру множеством статуй. Егерь указал спутнику на белый облупленный павильон с колоннами на фасаде. Над ними в отсветах газовых фонарей поблёскивали облезшей позолотой буквы – АРМЕНИЯ.
– Нам сюда. Переночуем у Саргиса, а с утра решим, что делать.
– Может, не стоит? Мамонт знает, что мы будем здесь, а он…
– Сколько раз говорил: не беги впереди паровоза, Студент, скверная это привычка! Насчёт Мамонта – это как говорил один книжный персонаж, фактики в мире Галактики>[10] – он вполне может быть и не при делах. Вот проясним насчёт слежки, тогда и прикинем болт к носу. А пока нам с тобой торопиться некуда. Кухня у Саргиса лучшая на ВДНХ, настоящая, кавказская, он даже муку заказывает из-за МКАД, саго на дух не переносит. Выпивку берёт у барахольщиков: те шарят для него по заброшенным ресторанам и магазинам в поисках лучших сортов вин и коньяков. Только представь – «Спарапет» или «Ноев ковчег» и так по полсотни лет выдерживали, а тут ещё тридцатка сверху! А сорокалетнее «Усахелаури»? Нектар! Ты в жизни такого не пробовал, клык на холодец!
II
– Здорово, Пиндос! Сколько лет, сколько зим… жив ещё, курилка?
Егор обернулся. Человек, к которому обратился его напарник, выглядел, мягко говоря, необычно, даже на фоне нарядов челноков и охотников, заполнявших бар «Арцах». Тощий, сутулый, с костистой узкой физиономией и соломенными волосами до плеч, он носил ковбойку навыпуск, всю в ярких значках. Егор пригляделся – среди них то и дело попадались листья канабиса и пасифики. Образ из шестидесятых, с фестивалей хиппи, дополняли круглые, в проволочной оправе, очки а-ля Джон Леннон, продранные на коленях джинсы с бахромой, бисерные фенечки, и браслеты из цветных шерстяных ниток. Под мышкой – маленькая четырёхструнная гитара-укулеле.
«Хиппи» расплылся в улыбке:
– Оу, Sergey? Отшшень happy… рад виделль you!
– А ты так в Универ и не собрался, как погляжу. Не надоело киснуть в этой дыре?
Владелец укулеле издал страдальческий вздох.
– I can't… нельзья… же знаешь, у менья… disease, больезнь, льесной аллерджи, да! Very far… очень далёко ехайт!