– Почему именно тот мост?
– Он один остался цел. И это тоже неспроста: в сказках за Калиновым мостом Баба-Яга жила, а она, доложу тебе, далеко не забавная старушка из мультиков.
– За тем мостом тоже что-то такое есть?
Гоша посмотрел на собеседника с удивлением.
– Ты что, правда, не знаешь?
– Откуда? Я в Лесу меньше недели.
– Там скульптура, и не одна, а целая композиция. Называется – «Дети – жертвы пороков взрослых». Тринадцать жутких, отвратительных фигур. Неужели даже на картинках не видел?
– Не пришлось.
– И век бы их не видеть. Если Чернолес победить в последней битве на Калиновом Мосту, они обретут силу и расползутся по всему свету, тысячекратно умножая несчастья, которые символизируют – война, разврат, алчность, садизм, ну и всё такое прочее.
Егору стало муторно. После всего, что он увидел за эти часы – паренёк, в муках умирающий в облаке жгучих спор, старая ведьма с её диковатыми ритуалами, видение, подсмотренное в глазницах трупа – после такой жути получить вместо объяснения детсадовскую страшилку?
– Я так и знал, что не поверишь. – обиженно проскрипел Гоша. – Вы, замкадники, всегда так…
Похоже, проводник снова угадал его мысли.
– Так что родноверы-то?
– Отступники-чернобожцы так там и живут. Только это уже не люди, а ходячие куклы, у них вместо душ гнилые грибницы Чернолеса. А уцелевшие даждьбожцы попрятались. Наина – одна из них.
– Есть и другие?
– Были. Один основал Сетуньский Стан. Хотел создать что-то вроде рыцарского ордена для битвы на Калиновом Мосту и натаскивал своих последователей на самых опасных тварей. Но когда погиб – они забыли о своём предназначении и теперь истребляют всё, что под руку попадётся. И, похоже, впутались в какую-то тёмную историю.
Голос лешака стал печальным. Он сник, плечи опустились, руки-сучья безвольно повисли вдоль тела.
– А вы, значит, знали?
– Лешаки много чего знают, только людям не говорят. Не готовы вы узнать правду…
Гоша шумно встряхнулся всем своим замшелым телом, в точности, как собака, вылезшая из воды. В стороны полетели кусочки коры и клочья мха.
– Ну что, отдохнул? – он говорил прежним, скрипучим голосом. – Вставай, идти надо. Тебе ещё о выполнении задания отчитываться и о погибшем докладывать.
– Это точно… – вздохнул, поднимаясь с лавки, Егор. – засадят писать бумажки, до ночи провожусь. А жрать, между прочим, хочется – обед-то мы пропустили…
– Вот и пошли.
XIV
На песке, недалеко от воды пылал костёр. Языки пламени взлетали к чёрному небу выше крон деревьев, подступающих к пляжу, бросали отсветы в воду, играли бликами в непроницаемой стене листьев на противоположном берегу.