– Даждьбог? Кажется, что-то из древних славян?
– Раньше в парке Музеон – это возле Крымского моста, там, где Центральный Дом художника – обитала община родноверов. Слыхал о таких?
Егор кивнул. Движение неоязычников стало популярным ещё в конце двадцатого века. Родноверы обожали татуировки, носили обереги из дерева и разноцветных бусин, устраивали ритуалы на природе и ругали христиан. В его родном Новосибирске они прочно прописались в рядах городских сумасшедших.
– Ну вот, жили они жили, пока не раскололись на две группы – кланы по-ихнему. И один клан, Чернобога, истребил других, поклонявшихся Даждьбогу.
– Что, прямо так взяли и истребили? Всех?
– Почти. – горестно вздохнул проводник. – Жуткая история, отродясь у нас такого смертоубийства не случалось.
– А за что?
Гоша пожал плечами.
– Говорят, власть не поделили. Хотя, над кем властвовать в Лесу-то? Нет, сдаётся мне, в другом дело было…
Голос лешака, обычно звучащий несколько комично, приобрёл загадочность – словно тот собирался посвятить собеседника в некую тайну.
– У каждого в Лесу своё предназначение. Не все, правда, об этом знают, но оно есть. Предназначение родноверов было – держать стражу на Калиновом Мосту. Для того их и призвали!
– Призвали? Кто?
– А ты что же думаешь, люди в Лес случайно приходят? Нет, он сам их призывает, и неважно, где находится человек, хоть на Аляске, хоть в Новой Зеландии. Услышит – и придёт.
Лешак уже не рассказывал, а вещал. Загадочность в его голосе сменилась торжественностью.
– Те, чьим духам поклонялись родноверы, знали, какие берега соединяет Калинов Мост и кто живёт на той стороне.
«…Калинов Мост? Ну да, конечно: Иван-царевич побеждает Змея-Горыныча на Калиновом Мосту. Час от часу не легче!..»
– И где он находится? – Егор осмелился перебить лешака. – Или это только символ?
К его удивлению Гоша не возмутился.
– Символ тоже. Но и мост есть – последний уцелевший мост с замоскворецкого берега на Болотный остров, между Лесом и Чернолесом. Раньше его называли Третьяковским – узкий такой, пешеходный. Там ещё молодожёны замочки вешали.
– И родноверы, значит, его не удержали?
– Заигрались в свои ритуалы, а того не знали, что в Лесу любое слово может обрести силу, даже сказанное понарошку, в шутку. Вот и вышло, что одни впустили в себя Лес, а другие – Чернолес. И, конечно, ужиться они уже не могли.
– И сторонники Чернолеса победили?
– Да. Так была проиграна битва на Калиновом Мосту. Но будет ещё одна битва, последняя. И после неё Лес кончится, а вместе с ним – и наш мир.
Егор помолчал. Впереди, сквозь высоченные кусты сирени просвечивали груды битого кирпича. Когда-то здесь стояло здание Социологического факультета МГУ, сейчас разваленное до основания гигантскими липами, проросшими сквозь фундамент. Остатки социологов перебрались в ГЗ – два десятка упрямцев, пытающихся изучать людские сообщества Леса. Темы их ежемесячных открытых семинаров служили в Универе постоянным предметом шуток.