Всхлипывающий от смеха летчик Виктор Иванович, с верхнего яруса нар, подсказывал ему голосом строгого инструктора:
- Учлет Звонков, почему не доложили командиру экипажа о выпуске шасси? Что это за воздушное хулиганство? Как ваш инструктор объявляю вам выговор и дисциплинарное наказание - четыре круга бегом вокруг аэродрома!
Парень повернул голову в сторону Семена и тот на мгновение поймал взгляд темных глаз. Не было там веселья, только тщательно скрываемая боль. Если бы летчик мог видеть это своими глазами, то не смеялся бы. Лицо бойца покрывала блестящая испарина, но шутить он не переставал:
- Товарищ инструктор, ваше приказание выполнено! Колеса выпущены!
Болезненно сморщившись он наконец смог умоститься на свое место:
- Разрешите доложить! Посадка прошла нормально! Разрешите приступить к бегу вокруг аэродрома?
С этими словами парень обессилено откинулся на нары. Санитарки захлопотали вокруг забинтованной ноги, пытаясь уложить ее поудобнее и не причинить раненому лишней боли.
Народ вокруг еще тихонько хихикал, вспоминая прошедшее представление, а Семен глядел на обострившиеся черты лица Звонкова и чужая боль жгла нервы красноармейца. Пройдя войну и прожив долгую жизнь, Чекунов не раз сталкивался с такими людьми. Не производящие внешне впечатления героев, они часто оказываются нужными там, где тяжело и опасно. Такие люди не сотрясают воздух патриотическими лозунгами. Они просто живут и помогают выжить другим. И так, наверное, будет всегда.
За пару часов, при помощи Шилина и Чекунова, санитаркам удалось более-менее обиходить и накормить раненых. Разобрав котелки с остывшим супом, наскоро поели сами. Разлили кипяченую воду по флягам. Затем Семен дозаправил тягач, стараясь не пролить ни капли драгоценного бензина, и дал отмашку к началу движения. Шилина он, как и вчера, оставил сидеть наверху, в обнимку с винтовкой, для наблюдения за дорогой и воздухом. Благо погода улучшилась, дождь прекратился еще ночью, и теперь в разрывы серых облаков иногда проглядывало солнце.
И снова выматывающая душу тряска. Завывания двигателя, лязг сцепки и матерные рифмы Андрея составляют звуковое сопровождение каждого пройденного километра лесной дороги. Но все имеет свой конец. Тягач останавливается на краю леса. Впереди видно, что большие сосны, примелькавшиеся за несколько часов движения, постепенно сходят на нет, уступая место торчащим изо мха худосочным березкам и осинам.
Семен выбрался наружу из душной рубки и потрясенно выматерился. То, что на карте было обозначено как гать через болото, на практике оказалось каналом, затопленным черной торфяной водой, из которой то здесь, то там, торчали гнилые бревна. Если "это" и было гатью, то очень давно. Очень!