— Десять человек по спискам — мало. Еще и не все соизволили явиться, — недовольно произнес он.
— Не следует нас недооценивать, — подал голос бывший старшина Портового участка господин Адар. — Мы знаем свой город и свою работу.
— Хотелось бы верить, — кивнул столичный чиновник. — Я отвечаю за порядок в городе перед генерал-губернатором, киром Хагиннором Джелом. Вы отвечаете за порядок в городе передо мной. Надеюсь, вы понимаете, что в Ардане произошли очень большие перемены, и требования к вашей работе не будут прежними. Есть среди вас кто-нибудь, кто видел, как организовано войско Порядка и Справедливости в Таргене? Есть кто-нибудь, кто учился, или хотя бы по делам задерживался в Столице?
И тут толстый Джата, скромно кашлянув в кулак, сказал:
— Я, господин префект. Я учился в лицее Каменных Пристаней.
После этих слов островок пустого пространства образовался и возле Джаты. Но обсудить внезапно открывшееся обстоятельство не удалось.
— Идите за мной, — велел префект Джате и последовал прочь из архивного зала.
Джата колобком покатился следом. Илан протиснулся вперед и встал рядом со старшими инспекторами.
— Сопляк какой-то, — пожал плечами Адар, провожая префекта глазами.
— Говорит кратко и по делу, — отвечал ему господин Лурум. — По-другому с нашими нельзя, знаешь сам. Что еще ему нужно уметь? Были бы толковые работники, а уж руководить ими сможет любой болван. Велики ли его обязанности — перед губернатором отчитаться…
— Посмотрим, — сказал Адар. — Проверим. Не дать город в обиду, это наша обязанность, а не его. Так?
— В дупло все эти перемены, — с неожиданной злостью сказал Номо, который среди инспекторов был моложе всех. — Зря я согласился.
— Никто не переменит нас без нашего согласия, — спокойно улыбнулась молодому человеку госпожа Мирир.
— И даже получив наше согласие, этот кто-то с нами еще намучается, — вполголоса пробормотал господин Лурум, покачал головой, повернулся и, столкнувшись с Иланом, отвесил тому подзатыльник. — Подслушиваешь, подлипало полицейское?
* * *
Скелет сидел в шкафу, скрючившись, прижимая к груди стиснутые кисти рук и колени. Лохмотья истлевшей одежды на нем почти не отличались от лохмотьев сползшей с костей сухой кожи, в глазницах серебрилась пыльная паутина, а из нутра сыпался черный мусор, больше похожий на вулканический песок. Запах, который шел от него, напоминал не тлен и разложение, а застоявшийся воздух древней кладовки, куда годами сваливали, не глядя, всякую рухлядь.
— Что это, по-вашему, такое? — поинтересовался господин префект у инспектора Джаты, указывая на открытые дверцы шкафа, и глядя при этом на Джату, а не на скелет.