Хозяин нашелся привязанным к стулу. Мертвый, но со следами пыток. Видимо, нападавшие что-то искали и все-таки смогли найти.
— Все убиты, господин лейтенант. Примерно три часа назад, точнее врач скажет, за ним уже послали. А сам господин барон — недавно, вот перед самым нашим приходом — кровь еще из него не вышла, да и теплый был. Как живой, только мертвый. Видать, пытали его долго, нелюди. Вот же… — капрал только рукой махнул.
Так что же здесь произошло? Ограбление? Разумеется, а как же, вон золотая посуда в обеденном зале, на прикроватном столике кольца, еще какие-то украшения. Это чтобы грабители такое прозевали? Ни за что. Тогда что?
В этот момент из-под одной из дверей потекла лужа. Не крови. Жан быстро открыл и обмер — у двери стоял описавшийся мальчик лет семи.
Жан, схватив за локоть Дезире, шагнул к мальчишке и сразу закрыл за собой дверь, чтобы тот не увидел страшную картину. Обнял, поднял на руки, наплевав на мокрую одежду, потом посадил себе на колени, погладил по волосам.
— Спокойно, дружок, спокойно, все плохое позади, теперь все будет хорошо. Ты мне веришь?
Какой там «веришь»! Мальчик был в шоке, он сейчас не то что говорить — понимать речь не мог. И он был единственным человеком, от которого можно хоть что-то узнать о произошедшем.
— Лейтенант, выпить есть?
— Кальвадос, — недоуменно ответил Дезире.
— Давай, — Жан буквально выхватил из его рук флягу. Сделал пол глотка — крепковато, но выхода нет. Плесканул на дно стоявшего рядом бокала… многовато, надо еще меньше… еще… вот так.
— Парень, выпей, это лекарство.
Мальчишка выпил, закашлялся, глаза полезли на лоб, но через пару минут ожил, лицо разрумянилось.
Надо спрашивать, но спрашивать нельзя — вгонять ребенка еще раз в стресс, заставить пережить тот кошмар… Все же придется. Только что? Сколько было нападавших? Полицейские видели троих. Если был кто-то еще, узнаем по следам. Как убивали? И так очевидно. Значит, вопрос только один.
— Что они хотели?
— Кричали про какие-то списки.
— Ты их видел?
А вот этот вопрос был лишним. Мальчик описался второй раз. Все, больше его спрашивать нельзя. Ни по психологии, ни по-человечески.
— Лейтенант, эй, ты здесь!? — Дезире вздрогнул, словно и впрямь ушел в свои мысли, растерявшись от увиденного. — Лейтенант, будь человеком, выручай. Мне в ту комнату надо, посиди с парнем, расскажи что-нибудь, только не про войну. О конях, собаках, о море и устрицах, королях и капусте, что угодно, только мирное, видишь, ему и так досталось.
Дезире не подвел. Пересадил ребенка к себе на колени и начал негромко что-то говорить. Очень тихо, очень доверительно, так, что мальчик прижался к нему и даже обнял за шею.