Внезапно его резко толкнули, гром выстрела, женский крик! Пелена наваждения слетела, но слишком медленно. Вот на нижней ступеньке стоит человек, вот он роняет разряженный пистолет, направляет открытую ладонь, с которой срывается красный шар заклятья.
Еще не придя в себя, на инстинкте Жан прыгает на мужчину, грудью ловя заклятие, понимая лишь одно — нельзя позволить противнику достать из-за пояса второй пистолет, к которому он уже потянулся.
Успел, опрокинул убийцу на спину, услышал сухой хруст, но не сразу понял, что он означает. Вокруг гвалт, крики, кто-то пытается схватить, но мозг уже включился — захват напавшего сорван, удар ногой, достать саблю, все, готов защищаться.
— Все назад! — крик де Савьера, подкрепленный магическим ударом, разметавшим бедолаг, оказавшихся на его пути. Этот язык народ понял сразу. Все смолкло, только тихо подвывал какой-то бедолага, которому, кажется, что-то сломали.
Жан окинул взглядом таверну. На спине у его ног лежит здоровенный мужик. Лежит подозрительно тихо. Ну-ка… точно шея сломана, готов. А на лестнице что? Черт! Николь! Жан рванулся к ней… поздно. Пуля пробила сердце, пульса нет. Черт! Черт! Черт! Ведь только что смеялась, кокетничала… и вот… Спасая его, старика, прожившего свою жизнь, проживающего сейчас чужую, погибла девчонка… Как же так? Почему? За что?
Он сидел на ступенях у ее тела, обхватив руками голову, не замечая, что вокруг кто-то ходит, что-то перетаскивают, что-то говорят…
— Жан, — потряс его за плечо де Савьер, — Жан, соберись. Последний допрос, его надо провести. Все готово.
Он поднял голову. Да, действительно, надо. Только не смотреть на нее, только не смотреть… потом будем прощаться, после того как… сейчас — дело.
— Где?
— В комнате хозяина, идем. У тебя пять минут на подготовку.
Последний допрос. Уникальный шанс в этом мире узнать у мертвеца его тайны. Если рядом окажется маг, если успеет за пятнадцать минут провести ритуал. И если вопросы будут правильными — умирающий мозг сам определяет их суть, не может солгать, но может ответить кратко, а возможности уточнения не будет. Поэтому собраться, отбросить чувства, оставить лишь логику.
Ясно, что не грабитель. Действовал слишком открыто? Не совсем — если бы убил, в гвалте и суматохе ушел бы спокойно — кто такого здоровяка остановить рискнет? Из этих — Жан припомнил публику в таверне — точно, никто. Обычные люди, ни одного дворянина, солдата или полицейского.
И напал он после того, как ушел де Савьер. За ними следили? Возможно, но сейчас не важно. А что важно?
— Кто принял решение о нападении?