Жан выехал из Безье на следующий день после трагических событий в Монпелье. Один, оставив де Савьера согласовывать условия и сроки женитьбы.
Ведь только кажется, что просто — жених, невеста и ее родители согласны, можно и под венец. Если бы так. А приданое, а право жены им распоряжаться, а условия разделения доходов будущей семьи, а… да, Господи, этих вроде бы мелочей столько, что каждая такая помолвка отмечалась городскими адвокатами мощнейшей пьянкой, как пролившееся на них Божье благословение. А как иначе? Брачный договор — это заработок, а брачный договор дочери сеньора — огромный заработок, на который можно и собственных дочерей замуж выдать так, чтобы весь город завидовал.
Да и сама свадьба состоится не раньше, чем через полгода, как приличным людям и подобает. Это простолюдинам можно раз-два и готово, плодитесь и размножайтесь на здоровье. Потом окажется, что характерами или чем другим не сошлись, так это ваше личное дело, ни людей, ни церковь не волнующее. Обвенчались? Так живите, а в счастье или несчастье — никого вообще не волнует. А на благородных господах государство держится, у них права на всякие глупости нет. Потому должны доказывать, что решение ими было принято обдуманное, тщательно взвешенное, безо всяких вспыхнувших внезапно и ослепительно любовей.
А если кому из молодых чего непонятно, то для таких просто сказано — традиция, предками завещанная. И нечего тут прогресс проповедовать. Сказано ждать — значит ждать. Точка.
Так, добродушно посмеиваясь в пути над предстоящим другу испытанием верности, Жан добрался до виконства Ри. Ожидал увидеть привычно мрачный замок, ощетинившийся бойницами крепостных стен, башен, куртин и прочих грозных изысков средневековой архитектуры. А неожиданно подъехал к совершенно мирному поместью. Богатому, утонченно красивому и ухоженному, но совершенно не приспособленному к обороне.
В центре поместья стоял окруженный изящной решетчатой оградой хозяйский дом. Большой, трехэтажный, украшенный лепниной, с большими застекленными окнами. Все здесь ненавязчиво, но уверенно показывало, что в этом мирном краю никогда не может произойти ничего, похожего на недавние события в Безье.
На воротах встретил пожилой, сильно прихрамывающий слуга, вежливо спросивший, кем господин всадник является и зачем прибыл к господину виконту. Услышав ответ, лишь поклонился, открыл ворота и показал, куда господину Ажану следует проехать. Сам за ним не пошел, оставшись на месте.
Жан подъехал к указанной ему коновязи, привязал коня и повернулся к дому, из которого в этот момент вышла невысокая черноволосая девушка. Она подошла к гостю, подняла на него зеленые глаза, взяла за руку и сказала: