Лишь перед самым входом в кабинет епископа появилась возможность что-то сказать. Но времени было мало, а народу вокруг — много, потому лишь шепнул:
— Ваша Светлость, секунду. Вы должны это узнать…
— Капитан де Фронсак! — выкрикнул в этот момент секретарь, приглашая на прием.
«Господи, помоги!» — в ожидании предстоящего скандала подумал Жан, входя вслед за маркизом в открывшуюся дверь.
Кабинет епископа дю Шилле был великолепен. Такой утонченной роскоши в этом мире Жан еще не видел. Борис Воронин, тот да, бывал и Лувре, и в Эрмитаже, и в Летнем дворце, вот ему было с чем сравнить. Все же остальные должны были, затаив дыхание, поражаться мастерству художников, создавших это великолепие.
Дю Шилле без сомнения ожидал именно такой реакции, даже сделал паузу, давая новому гостю прочувствовать величие момента. И явно был разочарован, увидев строгое воинское приветствие и готовность к немедленному началу разговора. С другой стороны, неуч и солдафон, что еще от такого ждать?
— Проходите, де Фронсак, присаживайтесь. С Вами, как я понимаю, полицейский, о котором мне столько рассказывали? Присаживайтесь и Вы, молодой человек. Присаживайтесь и оцените — Вы первый полицейский, вошедший в этот кабинет. Осталось немного — стать первым полицейским, который отсюда выйдет.
Это было сказано мирным, даже кротким голосом, но у Жана от страха похолодела спина. Похоже, этот добрый дядюшка запросто может и не выпустить. А что ему? Щелкнет пальцами, и все. Был Ажан — нет Ажана. Никто и не почешется. Да еще и де Фронсаку о себе не рассказал. Политес держал, видите ли. Идиот! Теперь выкручивайся.
— Итак, друг мой, я хотел бы услышать о том, что случилось с бедным бароном де… — епископ бросил взгляд на лежащий перед ним лист бумаги, де Витре. Прошу Вас, приступайте.
В этот момент над столом возникло прозрачное голубоватое облако, быстро окутавшее посетителей. Заклятие Правды. Под ним нельзя врать, не получится. Можно отказаться говорить, можно сказать лишь часть правды, но произнести ложь не получится. У любого другого, но и Жану нечего было утаивать.
Рассказ занял минут двадцать. Обстоятельно, но без излишних подробностей, явно неинтересных будущему премьер-министру. А что, он в играх не участник, ему скрывать нечего.
Выслушав, дю Шилле отодвинул один лист бумаги и взял в руки другой, весь исписанный аккуратным почерком. Жаль, что именно написано, разглядеть не удалось.
— Прекрасно, прекрасно. С этим все ясно. А теперь, пожалуйста, о том, что случилось с дочерью господина маркиза. И не кидайте на него удивленные взгляды — он как раз для Вас старался. Только, боюсь, не удержался от прикрас — как-то невероятно это выглядит, словно в сказке. Например, откуда Вы вообще узнали о заклятии? Вы же ее впервые увидели. Или нет? Приходилось встречаться? — с той же доброй улыбкой спросил епископ.