Пётр Сергеевич тоже согласился принять меня сразу же, как только узнал, что я в офисе.
Зайдя к нему в кабинет и оставив дверь открытой, чтобы у меня была эфемерная возможность уйти в любой момент, когда мне этого пожелается, я натянуто улыбнулась поднявшемуся мне навстречу дяде. Его взгляд скользнул по моему лицу, и Пётр Сергеевич сделался обеспокоенным. Оно и ясно – без косметики и заплаканная, я представляла из себя довольно унылое зрелище.
– Танечка! Как я тебе рад, – он подошёл ко мне и проводил к стулу напротив своего рабочего места. – Может кофе, чай? Сока?
Я помотала головой и сделала глубокий вдох. Все слова куда-то растерялись, а в горле появился комок, который я никак не могла проглотить.
– Не хочу. Спасибо.
– Так.
Пётр Сергеевич прошёл обратно к своему месту и устроился за столом, глядя на меня всё тем же взглядом, полным тревоги.
– Что-то случилось? – проговорил он тихо. – Роберт тебя обидел?
Я невесело усмехнулась, не глядя на своего собеседника. Определение «обидел» мало подходило к тому, что случилось у нас на самом деле. Но выносить сор из избы и предъявлять дяде грязное бельё я не собиралась.
– У меня есть вопрос, Пётр Сергеевич.
– Слушаю.
– Что это за история с теми акциями, которыми всё никак не может завладеть Роберт?
На лице Петра Сергеевича сначала появилось озадаченное выражение, но оно быстро сменилось улыбкой, в которой не было ни капли тепла. Я застыла на месте. Если и сейчас у меня не выйдет выяснить хоть что-то обо всей этой ужасной ситуации – я просто сойду с ума.
– Вижу, вы с Робертом обсуждали это. Всё просто, Таня. До тех пор, пока ты являешься его женой, он владеет полным пакетом акций. В случае, если вы разводитесь в течение ближайших трёх лет, часть акций отходит тебе.
Он пожал плечами, словно бы говоря, что это само собой разумеющееся последствие нашего брака, я же замерла на месте, не в силах сделать следующий вдох. Значит, Аня мне не соврала. Роберт будет сохранять нашу недо-семью ровно до тех пор, пока не минует угроза потерять часть акций. И за его нежностью, которую он проявлял ко мне, не стояло ничего, кроме голого расчёта. Причём голого во всех смыслах этого слова.
Перед глазами вновь замелькали картинки того, в каком виде я застала Роберта в постели Анны. К горлу подступила тошнота.
Пётр Сергеевич смотрел на меня, я – пыталась зацепиться взглядом хоть за что-то, что было бы способно меня отрезвить. И дать хоть крохотный шанс на то, чтобы сказать единственно-правильное во всей этой ситуации. Я откажусь ото всех этих несчастных акций, денег, контракта. Дам какие угодно обязательства Левицкому, какие угодно документы. Всё, чего бы он ни потребовал. Лишь бы только стало легче дышать. И лишь бы только у меня вновь было то немногое, что я имела до встречи с Робертом – свобода.