А затем глубоко вздохнул и… начал таять на глазах!
Диара закрыла рот рукой, наблюдая, как громадная фигура покрывается туманом, чтобы уже через пару мгновений перед ней в залитой кровью рубашке появился Лютер Рейвел.
Лаэрт.
Ее брат.
Лаэрт
Она была права. Забери его отец Тьмы, она была во всем права!
Ему нравилось дышать, ощущать прикосновение ветра и лунного света к собственной чешуе. Он не был живым драконом уже так долго! Бесконечно долго. Но все это теряло смысл, если он не мог чувствовать… ее.
И как бы его драконья природа ни рвалась к жизни, он не мог по-настоящему наслаждаться ею, потому что Лютер Рейвел теперь был неотъемлемой частью его души.
Став самим собой, Бьельндевир оказался в ловушке. Он не мог быть всесильным, зачерствевшим от времени драконом, помня все то, что чувствовал Лютер. И не мог стать человеком, вобрав в себя тысячелетия посмертия.
Он больше всего на свете желал расправить крылья и взлететь. Ощутить, как далеко внизу, повинуясь его магии, вздыхает сама земля, приветствуя силу истинного мага. Он хотел… но не мог. Потому что не мог бросить ее. Девушку, что билась в его крови, колдунью, что сумела достучаться до его драконьего сердца, сотканного из холодного золота.
Не мог. Привязался. Сросся с девушкой, которую знал бесконечно мало по сравнению с пролетевшей жизнью.
Конечно, он уже, бывало, привязывался к людям. Когда-то давно у него были друзья среди смертных. Но все они ушли столетия назад, оставив внутри него пустоту. И все же никого из них он не любил, потому что иллишарин не может любить человека. Прошли уже те времена, когда такие, как он, встречали зарю своей жизни, когда по годам они были равны людям. И когда могли создавать с ними семьи.
Теперь все иначе, потому что между ними разница в тысячи лет. И ее не перешагнуть.
Если только не пойти на жертву…
Сначала он, Бьельндевир, сознательно отгородился от эмоций Лютера Рейвела, чтобы не бередить душу. Но с Диарой, которая хотела эти эмоции пробудить, оказалось сложно бороться. Обычная некромантка, маленькая девчонка, не прожившая и сотни лет, встряхнула его так, что все внутри вспыхнуло, очнулось, как может очнуться спящий вулкан.
И он сдался ей. Малышке, с которой играл, когда был еще мертвым иллишарином. Девушке, которую полюбил, когда стал человеком…
Мужчина последний раз прокручивал все это в голове, пока чешуя полностью не исчезла на его коже, а тело не преобразовалось до конца. Затем он вздохнул и упал на колени, чувствуя слабость от заклятия, которое пришлось применить на самом себе.
Это было непросто. Драконья магия — сильнее, чем что-либо иное, древнее, чем этот мир, пронзила его разум, сердце, каждый миллиметр тела, даря ему то, чего больше всего на свете желала Диара.