Интервьюер: (Выдохнув дым и погасив окурок в пепельнице, принимается за лежащие подле нее на столе блокнот с ручкой, чтобы делать пометки.) Как ни крути, а названное Вами понятие мне довольно хорошо знакомо, чтобы не понимать, что между Путем Левой Руки и Дьяволом — связь самая что ни на есть тесная. А Дьявол, как известно, зовется врагом рода человеческого. В связи с этим мне на ум пришел такой вопрос: раз гиперанархист — это тот, кто идет Путем Левой Руки, то можно ли и его назвать врагом рода человеческого? Антигуманные установки гиперанархизма, думаю, тому явное подтверждение.
Гиперанархист: (Утвердительно кивая.) И Вы правильно думаете. Знаете, у не раз упомянутого мною сегодня Бердяева в автобиографии есть такое место, где он признается, что в пору молодости его друзья — хотя, этот человек был слишком одинок, чтобы иметь друзей, но не суть — так вот, друзья называли этого философа свободы и творчества не иначе как врагом рода человеческого. Называли, конечно же, шутливо, но, сами знаете, что в каждой шутке есть доля… (усмехается) шутки. У Бердяева можно найти очень много таких моментов, лично мне крайне не приятных, за которые Лев Шестов — фигура не менее, а в чем-то даже и более трагическая, чем Бердяев, — называл его «самым человечным философом». Но у истоков мировоззрения Бердяева стояли во многом, если не в самом главном, Достоевский и Ницше, между которыми куда больше общего, нежели принято считать. С Достоевским та же самая ирония судьбы приключилась — его принимают не много — не мало за морализатора на почве (едко, с иронией) «общечеловеческих ценностей». Как по мне, так чушь собачья, ибо за всю историю мировой литературы выдалось довольно-таки мало столь же безжалостных авторов, что и незабвенный Федор Михайлович — здесь, на мой взгляд, впору упомянуть лишь Шарля Бодлера и Луи-Фердинанда Селина, которых я решусь также назвать гиперанархистами. Недаром ведь Н. Михайловский прозвал Достоевского «жестоким талантом», а сам Достоевский явно шел Путем Левой Руки — подтверждением тому служат слова из его частной переписки, которые затем он вложил в уста Ивану Карамазову: «Меня Бог всю жизнь мучал». Эти слова в своей автобиографии на свой счет принимает и Бердяев. Достоевскому принадлежит сверх-идея, спустя десятилетия пособившая в метафизических изысканиях Юрию Мамлееву и целому поколению московских эзотериков прошлого столетия: на путях свободы человечеству надлежит пережить великое падение, чтобы возродиться, но уже в принципиально ином состоянии. Идея явно еретическая, если и вовсе не сатанинская с позиции того же христианства, но углубляющая понимание назначения Пути Левой Руки. Разумеется, во имя нового человека гиперанархист не может не отрицать текущее человечество, которое, по верному замечанию Ницше, должно послужить лишь переходом и гибелью к последующему явлению Сверхчеловека. Ницше был полон предчувствия того, что Сверхчеловек будет Антихристом, но лично я соглашусь с русскими ницшеанцами эпохи Серебряного века, что Антихрист — это просто другая ипостась Христа Второго Пришествия.