— А ну стой, — Знакомый властный голос заставил меня замереть и подавиться очередной печенькой, — Что это ты здесь делаешь, илври, когда должна работать? — Подходя ко мне, со все возрастающим подозрением щурилась главная тахри, — Что это у тебя?
Смысла скрывать печенья не было, она их уже сделала. Все, что я могла — это состроить лицо честного еврея с виноватыми щенячьими глазками.
— Ах ты бесстыдница, — Видимо, возмущенная до глубины души, возопила страшным голосом эта старая стерва, — Воровать с кухни вздумала, да? Я так и знала, что ты вшивая воровка. Стража.
От этого визга я вздрогнула и сжалась, мечтая превратиться в пылинку. За всего один чертов месяц я столько насмотрелась на эти жуткие средневековые наказания, что лучше бы еще раз день в открытом море с каким-то обломком поплавала, чем почувствовала это на себе.
Когда услышала топот ног подбегающих стражников и осознала неотвратимость последствий, стало так жутко, что я совершила самый глупый из возможных в такой ситуации поступков: я… бросилась бежать. Причем бежать очень быстро, попутно запихивая в рот оставшиеся печеньки: если уж все равно придется пострадать, так пусть хоть будет, за что.
Поэтому спокойно работающие в тот «веселенький» день садовники имели возможность лицезреть такой вот «квест»: бегущая со всех ног я, с безумными глазами, хомячьими щеками, перемазанными шоколадом и с набитым ртом, позади, ненамного отставая, ничего не понимающая стража из четырех мужчин, ну а после них — награждающая меня красочными эпитетами пожилая тахри, причем бегущая на удивление прытко для своего возраста.
Неизвестно, сколько продолжалась бы эта трагикомедия, если бы снова не случилось это.
Запыхающаяся, сносящаяся все на своем пути как локомотив я на очередном повороте врезалась в повелителя, спокойно идущего к замку, явно только с дороги, при этом чуть не сбила его с ног. Снова.
— Милая традиция. — Усмехнулся он, удержав испуганную, тяжело дышащую меня в вертикальном положении, а затем, разглядев мою злобную хомячью мордашку… расхохотался.
Под его веселый, слегка издевательский смех я угрюмо дожевывала печенья, и такую картину маслом застали сначала стражи, а потом и тахри. Все пятеро бессловесно замерли памятниками самим себе, с огромными такими глазами, будто смеющийся султан — это нечто из ряда вон выходящее.
— Что здесь происходит? — Подавляя «кашлем» смех спросил султан.
— Повелитель… — удивленно моргнув, первой отмерла тахри, низко поклонившись, — эта… илври, — злобный взгляд на меня и тщательно замятое нехорошее слово вместо последнего, — …пользуясь тем, что работает на кухне, ст… украла сладости, предназначавшиеся вам. Я всего лишь хотела наказать нахалку.