— Никаких «завтра», — безапелляционно отрезал тот, — Правила непреложны.
— Да к тьме ваши правила, — В такой ярости я его никогда не видела, — Я первый советник султана. Еще одно слово против — и здесь камня на камне не останется, клянусь богами. Подчинитесь — дам двойную цену.
По залу прошелся «вздох». У меня тоже сперло дыхание. Он шутит? Серьезно отдаст за меня… стоимость султанского дворца?
Однако тот мужчина оказался на удивление бесстрастным.
— Много вас, громко говорящих, тут побывало. — Усмехнулся он, — Будь вы хоть сам султан, правила непреложны для всех. Девушка продана тому господину. — Он указал на того, кто назвал предпоследнюю сумму, и… снова этот металлический звон, пробравший до глубины души.
В глазах Гарда отразился дьявольский гнев… и отчаяние, не меньшее, чем мое. Показалось?.. Впрочем, уже не важно…
Теперь моя жизнь в руках незнакомца, у которого, кажется, с Гардом какие-то счеты. Я — трофей?..
Боже, мало мне было бед?..
ГЛАВА 9
И примиряться бы с судьбой
Едва прозвучал окончательный вердикт, на замершую статуей меня накинули что-то вроде плаща и, взяв под руки, увели. Спину жгли десятки взглядов, но мне был важен лишь один — тот, от которого хотелось бежать без оглядки, или, напротив, ловить с надеждой…
Все те же девушки расчесали и уложили волосы в аккуратную прическу, надели на меня легкое белое платье в восточном стиле, с длинными рукавами и причудливыми золотыми узорами, без корсета, из очень красивой мягкой ткани — шелка или чего-то похожего. Более того, на шею нацепили жемчужную нить, а в уши — длинные серебряные сережки с тем же камнем. Вряд ли работорговец просто так расщедрился, значит — мой… хозяин. Но зачем?
Посмотрев на себя в зеркало, горько усмехнулась: в этом платье я похожа на невесту. Печальная ирония.
После меня куда более вежливо, чем прежде, проводили к карете. Та была наглухо закрытой, но довольно богатой на вид, запряженной четверкой изумительных изящных коней в золотой сбруе. И плюсом вооруженная охрана из четырех всадников. Нехило.
Все это я подмечала краем сознания, усаживаясь в карету. Душно. И все еще страшно. Нет, не так — еще страшнее, чем прежде.
Господи, какая же я трусиха. Поскорее бы все это закончилось, забылось, как кошмар…
Закончится ли?..
Вдохнула полной грудью, пытаясь собраться с мыслями, абстрагироваться от переживаний, от зияющей дыры внутри. Итак, что мы имеем? Кроме, собственно, худших из имеющихся у меня воспоминаний?
Я продана — это во-первых. Понятия о восточных рабынях у меня были вполне определенные: либо ты служанка — готовишь, стираешь, убираешь, и так всю жизнь и бесплатно, или ты наложница — живешь, как сыр в масле катаясь, но при этом исполняя любую прихоть господина. Я бы с превеликой радостью предпочла первое, но, судя по тому, сколько денег за меня отдали, моего мнения не спрашивали.