— Ну что ж, хорошо, — смерив меня странным взглядом, пожала плечами она, и хлопнула в ладоши, — Стража, — Я вздрогнула от резкого звука и вытянулась струной, когда словно из ниоткуда появились двое высоких сильных стражей, — В озеро ее.
Что? В озеро? Она имеет право утопить меня, эта самодовольная мымра? Да, управляющая гаремом, но…
Стражи, равнодушно взглянув на меня, подхватили под руки, и я похолодела.
Это все всерьез. Меня утопят.
— НЕТ, — В ужасе крикнула я, но меня волокли дальше, — Нет, пожалуйста. Да что ж вы все за изверги тут такие? Хорошо, я… я согласна.
— Ну вот. Зря упрямилась. — Мерзко улыбнулась тахри, — А теперь быстро ступай в баню, я пришлю тебе девушек в подмогу. — Сказав это, она жестом освободила стражу и ушла.
А я осталась одна в коридоре, пытаясь успокоить бешено рвущееся из груди сердце.
Господи, спаси…
* * *
Душный белый пар, теплая вода по телу, мягкая пена, запах травяных отваров, масел и благовоний… Здешние бани в принципе понравились мне, похожи на турецкие, но отсутствие родного русского банного веника и парилки огорчило в первый день пребывания здесь. Сейчас же было все равно на любую подобную мелочь.
Напряжение стало настолько явственным, осязаемым, что мне казалось, будто я чувствую его прогорклый вкус на языке. Руки мелко дрожали, как бы я не пыталась себя успокоить.
«Так, соберись. Ничего страшно не случится. — Как-то не совсем убедительно утешала себя я, — Это всего лишь секс. Чай, не девочка, переживу как-нибудь. Наверное…».
В памяти всплывали полузабытые истории — романы, прочитанные некогда мною еще в родном мире. Некоторые героини шли на подобную жертву ради жизни дорого человека или своей собственной относительно легко, внушив себе воспринимать это как медицинскую процедуру, перетерпеть. Но я… смогу ли? Уже сейчас от одной подобной мысли я содрогаюсь от отвращения, и прежде всего — к самой себе. Да, я не какая-нибудь героиня сентиментальной драмы, которая выпивает яд, лишь бы не достаться нелюбимому — жизнь одна, черт побери. Конечно, я не могу утверждать этого наверняка, все-таки у меня были неопровержимые доказательства существования сверхъестественного, но и обратное тоже. Однако ничего не могу с поделать с непримиримым стойким сопротивлением внутри, будто жизнь потеряет смысл, если я сейчас сдамся. Бред, конечно, но сердцу этого не объяснишь.
Между тем, пока я вела кровавую войну с самой собой, омовение завершилось. Я благоухала, как цветок, а кожа мерцала на свету от притираний и масел. Мне дали невесомый шелковый халат, в подоле которого можно запутаться десять раз, и почти как царицу повели под белы рученьки в Зеркальную комнату — так здесь называли будуар.