В 1950 году ей назначили пенсию по инвалидности, но я подрастал, денег в семье не хватало, и поэтому в 1957 году мама от инвалидности отказалась по материальным соображениям и вновь поступила на ЗИЛ, но уже в абразивный цех, где и проработала двадцать четыре года до 1981 года, до выхода на пенсию по возрасту.
Мама дважды избиралась депутатом районного Совета, заносилась на заводскую Доску почета, награждена медалью «Ветеран труда», приглашалась в Кремль, где ей в 1981 году вручили медаль «За трудовое отличие».
Как-то в детстве я спросил маму, почему она не пошла на фронт во время Великой Отечественной, хотя и училась на курсах медсестер. Она ответила: «А кто бы стал заботиться о моих бабушках?» В этом вся она, ведь смысл ее жизни заключался в том, чтобы приносить пользу близким и родным.
Отец и я всегда были обстираны, выглажены и сыты, в доме — уют и порядок. В нашей семье всегда все решалось по-доброму, и этот тон задавала мама, которая не позволяла себе демонстрировать перепады настроения, а они у нее наверняка случались, как у любого человека.
Она очень переживала, когда стало понятно, что мой первый брак сложился неудачно, но никогда эту тему и не пыталась обсуждать, зная, что я к этому отнесусь негативно.
В отличие от отца мама постоянно интересовалась моими успехами на работе, собирала прессу, где упоминались случаи разоблачения американских разведчиков и агентов, гордилась моими наградами и заслугами — я был неотъемлемой частью ее жизни.
До своих последних дней она старалась окружить меня своей заботой и любовью. Не проходило дня, чтобы она не позвонила и не спросила, все ли у меня в порядке и как я себя чувствую. Постоянно советовала что-то из области самолечения — йога, травы, старинные рецепты.
Она не хотела быть кому-нибудь в тягость, сама за собой ухаживала, саму себя всем обеспечивала. После смерти отца мама надолго замкнулась. Ей было тяжело даже ненадолго покинуть свой дом, где у нее под рукой привычные ей вещи, лекарства и разные снадобья, которые она готовила себе сама.
Мама отказывалась пожить со мной и моей семьей за границей, когда мы были в командировке в Израиле. Да и на дачу в Подмосковье к нам не ездила. Ее все время тянуло домой. Она если и болела, то старалась, чтобы никто не знал. Боялась стать обузой.
Последние годы она болела постоянно, иногда не могла спать или двигаться, но ни на что не жаловалась, сама приводила себя в порядок, не хотела, чтобы ее видели в болезненном состоянии, страдающей.
Сильный человек и сильный характер — только так можно охарактеризовать ее. И еще она очень гордилась тем, что ее подруги и знакомые называли ее мудрой женщиной…