- Ну, и какая разница?
Молчание.
- Кроме того, возможно, ты сумеешь воспрепятствовать кровопролитию.
Молчание.
- Я просто прошу тебя встретиться с людьми, которых волнует будущее нашей провинции, и...
- Да сколько можно повторять - я не ясновидящая! Не пророчица! Да, мне случалось отыскивать среди людей убийц, черных колдунов и чародеек, но не с помощью Дара, а исключительно благодаря логике и собственным наблюдениям.
- Вот и сделай это. Может, твои наблюдения скажут тебе то, что не говорят другим.
- А твои...соратники это одобрят?
- Ага, ты начинаешь интересоваться!
- Просто я понимаю, что единственный способ доказать тебе - и твоим друзьям,что вы ошибаетесь во мне - прийти на эту встречу. - Она будет в воскресенье.
- А не в субботу?
- В воскресенье, - с нажимом сказала мать Изенгарда.
- Если среди вас затесался астролог, зачем вам нужна я? Ты жде знаешь, как я отношусь к попыткам...дисциплинировать Силу.
- И ткем не менее, дисциплины изучаешь.
Сесвтра Тринита снова отмолчалась.
- Итак, в воскресенье после Angelus подойди к колодцу на ратушной площади. Тебя встретят и проводят в нужный дом.
- Хорошо. Но не вини меня за сокрушительный провал твоих замыслов.
- Пока что провалилась ты! Следить надо за доской, а не предаваться мечтаниям! Шах и мат тебе, сестра Тринита. - Она рассмеялась приятным грудным смехом. - Говорю же я - переселяйся в монастырь! Там у тебя будет возможность поупражняться в игре, хоть она и запрещена уставом.
И с тем мать Изенгарда покинула дом общины бегинок. Сестра Тринита проводила ее до крыльца, где резались в зернь двое телохранителей. Кто предоставил в распоряжение настоятельницы этих дюжих молодцов при кистенях и дубинках, сестра Тринита не знала и не хотела знать, однако прекрасно понимала, что, если и в обычную пору женщи ненебезопасно ходить одной по улицам большого города, то в пору карнавала - особенно.
В последующие дни сестра Тринита не выходила из дому, и потому лишена была удовольствия от лицезрения многих чудес праздника. Не видела она ни канатоходца, с факелами в руках танцевавшего на веревке, протянутой от одной из соборных башен до дворца наместника, ни быка, которого гильдия мясников выставила городу, с тем, чтобы заколоть и зажарить на вертеле в жирный вторник, а пока что в ожидании этого события, изукрашенного лентами водимого по улицам. А также славную боевую потеху - поединок четырех слепцов в полном воинском облачении, победителю же в награду доставалась откормленная свинья. И не столько потому, что звание ее запрещало развлечения подобного рода. Просто ей было некогда. У нее толпились пациенты с вывихами, переломами, ушибами, ножевыми ранами, не говоря уж о тех, кто переживал прозаические, но от того не менее сильные страдания вследствие непосильного пьянства и обжорства. Короче, она тащила обычное бремя карнавала, который, безусловно, прекрасен, но не для тех, кто осужден наблюдать его изнанку.