- А гербы? Гербы какие были у них?
- Не знаю...
- Они были затянуты... или их вообще не было?
- Я не помню... и все равно я не разбираюсь в ваших лауданских гербах.
- О, Господи! Ну что это такое! Ты в подробностях описываешь мне одежду этой дамы, масть коней, ливреи слуг а самого главного - герба - не запоминаешь!
Видя, что девочка готова расплакаться, сестра Тринита заговорила более сердечно.
- Ну, ничего, у нас есть хоть что-то... конечно, все это может быть и случайным совпадением. И... погоди, почему это я решила искать только в этом году?
Кристине пришлось совершить еще одно путешествие в лавку, и принести гроссбух за прошлый год. Бегинка просмотрела и его.
- Здесь не хватает нескольких листов. Вырваны. Очевидно, там было записано ее имя. Он уничтожил все упоминания о ней. Не знаю, сделал ли он это из-за проклятья, или раньше, вполне сознательно. Но я должна найти ее! Обязана!
- Почему? - тихо спросила Кристина.
Сестра Тринита ответила не сразу. Вероятно, размышляла, стоит ли за вопросом девочки любопытство, или что-то иное.
- Иногда действие проклятия заходят так далеко, что его можно уничтожить только вместе с жизнью того, кто это проклятие навел. А я ведь не убийца. Она встала и принялась расхаживать по комнате. Казалось, она совершенно забыла о собеседнице. - Во всем этом явно видна рука Черной Бет, - бормотала она. - Но Черную Бет сожгли... когда же это было? Уже при новом наместнике. Два с лишнем года тому... А у нее ведь остались ученицы, у таких женщин всегда есть ученицы. Найти их... разговорить... - Она повернулась и посмотрела Кристине прямо в глаза. - И вызнать имя.
И последующие три дня бегинки почти не видели в доме мастера Ричарда Кесслера. Она забегала ненадолго, чтобы бросить взгляд на больного, давала краткие указания Салли, от разговоров с Кристиной уклонялась, отвечая односложно, и уходила вновь, без устали, благо ноги были длинные. И носили ее эти длинные ноги в самые разные места, в том числе и такие, где порядочной женщине появляться одной было не то что небезопасно, но просто невозможно. Однако бегинки не боялись людских пересудов, а сестру Триниту хорошо знали среди низкого сословия, коему, как известно, ученые лекаря с университетским образованием недоступны, да и подозрительны. Она довольно долгое время провела в речном порту, куда сходились все водные купеческие пути западной части полуострова, выслушивала свежие сплетни о последних казнях в Нижней Лауде и о столкновениях вольных отрядов за Тремиссой, пространные рассуждения о том, что теперь-то уж Лауданская провинция непременно отложится от королевства, потому что такого бездарного правления Лауда еще не видела, помалкивала, как ей и подобало, потом исчезала и обнаруживалась на рыночной площади, то то среди барышников, то среди золотобитов, забредала зачем-то в Форт - мощное укрепление, возвышавшееся на холме над городом, которое наместник считал своим долгом достраивать. Заходила она и за городскую черту, туда, где к толстым стенам лепились покосившиеся лачуги из глины, камыша и полусгнивших досок. И носило ее по всем кругам великого города Лауды, и когда она спала, и спала ли вообще: неизвестно, а на исходе третьего дня она остановилась перед большим домом на Ратушной площади, а точнее - красовавшимся против самой ратуши. Это был дом, выстроенный в новомодном стиле - с высокими стрельчатыми окнами, украшенный лепниной, барельефами и колонками, с резьбой на дубовой двери.